"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету, Том 5: Приманка для дьявола" - читать интересную книгу автора

наружу, и от этих толчков позади глаз стали появляться неяркие, но обширные,
с размытыми краями, световые пятна - гасли и появлялись снова...
- Что с тобой? - спросила тетя Ралица, наклоняясь к Эрику. - Ты
болеешь?
Опять было как тогда: он, не глядя специально ни на что, не
останавливая взгляд ни на чем, видел все вокруг одинаково четко, хотя - он
только сейчас обратил на это внимание - обесцвеченно, почти черно-бело...
- Нет... - выдавил он из себя, - нет, спасибо... все хорошо.
Все хорошо. Я пойду, ладно?
- Возвращайся скорее, - сказала она. - Я буду тебя ждать.
Зажав ладонью рот, чтобы не сказать того, что готов был сказать тот,
кто уже почти выбрался из него, Эрик бросился к двери, это было как во сне -
он перебирал ногами, не касаясь пола, дверь приближалась страшно медленно,
потом она открылась сама, распахнулась - он оказался на темной галерее и
полетел над галереей к лестнице, по лестнице вниз - все это медленно,
медленно, мимо белых лиц, обращенных к нему, мимо одинаковых дверей, которые
беззвучно приоткрывались за его спиной и выпускали из себя кого-то, дыхание
этого единого существа, вытекающего из дверей, он чувствовал всем затылком и
знал, что нельзя ни останавливаться, ни оглядываться, пролетел под аркой
входа во двор и дальше, дальше - в темноту, в спасение... только когда ноги
коснулись земли, он смог остановиться, он остановился, он упал на колени,
скорчился от невыносимой муки утаенной ненависти и закричал сквозь
зажимающие рот руки:
- У-у-бью-у! У-у-бью-у! У-у-бью-у!..
Потом стало легче. Казалось, что он разряжается в землю. Последними
расслабились руки. Сердце трепыхалось где-то у самого кадыка. Он медленно
встал, отряхнулся, поднял сумку - не забыл ее, не потерял, не бросил,
странно, - медленно побрел к освещенным громадам домов на проспекте.
Какими-то фрагментами он запомнил себя в автобусе: вошел, протянул
кондуктору смятый бумажный динар, взял билет; уступил место старику с
палочкой;
"Конечная, господа, конечная!" - вышел из автобуса. Здесь уже пахло
железной дорогой. Специфический запах креозота и железа. У кассы не было
никого. "Один до станции Налль - на ближайший", - сказал Эрик. Запутаю след,
подумал он. Они будут искать меня у Меестерса, я меня там не будет... Кассир
тупо прокомпостировал картонный билетик, подал Эрику; сдачи у него не
хватило, и он сходил в другую кассу разменять сотенную бумажку.
- Поезд отходит в двадцать три сорок, - сказал он. - Не опаздывайте.
Восьмой вагон. Счастливого пути. На больших часах в зале ожидания было
двадцать один десять. Эрик нашел себе место, сел, поставил сумку на колени и
стал ждать. Наверное, он задремал, потому что увидел патруль тогда, когда
тот был в пяти метрах от него. Смешанный патруль, два полицейских сержанта и
два солдата с автоматами; и еще один патруль у выхода на перрон; и еще
полицейские по углам зала. Это был конец, совершенно не имело смысла
дергаться... тело обмякло, вместо тела был теперь полупустой мешок. Один
полицейский брал документы, второй держал руку на кобуре и пристально
смотрел на того, кого проверяют, солдаты стояли за их спинами. Документы,
вяло подумал Эрик, надо достать документы. Эрик полез в карман, один из
солдат это заметил и тут же поднял автомат. Не дергаться, сказал себе Эрик.
Он сделал вид, что не замечает направленного на него ствола. Студенческий