"Андрей Лазарчук. Опоздавшие к лету, Том 5: Приманка для дьявола" - читать интересную книгу автора

если сможет... и если захочет... Я не знаю, что из этого получится. То есть
вообще - не знаю. Но это, кажется, единственный возможный ход...
- Хорошо, - сказал Эрик. - Только пусть - скорее. Я не выдержу долго.
Доктор вдруг оказался у стола и уже набирал номер, - Эрик не уловил
того, как он шел к столу, как брал трубку... Над правой бровью
запульсировала огненная точка. Эрик прижал ее рукой. Вновь что-то стало
подниматься в нем из глубины к свету, мышцы резко напряглись, потом
расслабились, растеклись, опали. Внутри безболезненно, но жестко
прокрутилось несколько раз - как сорвавшаяся пружина.
- Алло! - сказал доктор в трубку. - Алло, Хенрик? Не разбудил?
Слушай внимательно: ты можешь проверить, не подслушивают ли нас? Ага...
хорошо. Хорошо. Что? Ладно, сейчас... М-м... "Гнев, богиня, воспой Ахиллеса,
Пелеева сына, грозный, который ахеянам тысячи бедствий содеял: многие души
могучие славных героев низринул в мрачный Аид и самих распростер их в
корысть плотоядным птицам окрестным и псам..." Хватит? Нет, всю, конечно, не
помню, но большие куски... да. Значит, дело такое: помнишь, мы сидели с
тобой прошлой осенью в китайском ресторанчике и давали простор фантазии?
Помнишь, да? Так вот: не одни мы с тобой были такие умные, и вообще это уже
давно не фантазии. Понял? Абсолютно. На тысячу процентов. Прямо сейчас. И
прихвати кого-нибудь из твоих компьютерных гениев. Я сижу в конуре того
парня, который жить не мог без утренних газет, - понял, да? Жду. Хорошо.
Что? Очень тревожная обстановка. Да, главным образом. Рубнер умер, это ты
знаешь. Холера растет, вчера еще двенадцать случаев, а карантин вводить -
такое начнется... Жутко, честное слово. Короче говоря, поторопись. Часа
через три-четыре? Жду. Пока.
Он положил трубку на рычаг и надолго застыл, глядя в пространство, и
Эрик вдруг увидел его плоским, вырезанным по контуру, и тут же - поясной
мишенью, мишень увеличивалась: черный безликий силуэт на белом расчерченном
крест-накрест фоне... потом что-то случилось, мишень скользнула вверх и
стала опять человеком, которого Эрик узнал через несколько секунд, -
доктором; доктор наклонился над ним, махнул перед глазами рукой. Эрик с
трудом встал.
- Фу, черт, - сказал доктор. - Ты грохнулся, как бревно.
- Ничего, - сказал Эрик. - Душно...
Он вытянулся на диване и закрыл глаза. Душно - это что... Он вновь
ощутил в себе паука, напрягся всем телом, но сумел не заорать. Рукой
дотянулся до лица - лицо было мокрым от пота. Перевел дыхание. Продержусь,
подумал он. Лишь бы не случилось чего-нибудь неожиданного...
Его вдруг потянуло в сон, и он уснул мгновенно. Он понимал, что спит,
понимал, что видит сон, и понимание это позволило ему досмотреть этот сон до
конца. Он лежал на переплетенных пульсирующих стеблях толщиной в руку, от
стеблей отходили тонкие усики, проникающие в его тело. Они позволяли ему
двигаться, но, натягиваясь, оказывали ощутимое сопротивление. Он сел, то
есть попытался сесть, и получилось, но как-то странно: голова заняла нужное
положение, а туловище осталось лежать как лежало. Эрик наклонил голову,
чтобы посмотреть, что случилось. Из расстегнутого воротника рубашки
высовывалась невероятно длинная морщинистая шея. По плечам рубашка была
разорвана, висели мокрые лохмотья. Из-под ткани буграми выпирала мокро
блестящая серая кожа, под кожей шевелились мускулы, а дальше, там, где
должны были быть лопатки, хищным пучком расходились толстые серо-розовые