"Иван Ле. Хмельницкий. Книга третья" - читать интересную книгу автора

- А почему бы и нет? Передайте и реестровцам. Я имею в виду украинский
народ, живущий как в селах, так и... в городах! Не все же и реестровые
казаки перестали быть детьми своего края.
Подхорунжий пугливо озирался, боясь, как бы не услышал кто-нибудь этих
загадочных слов войскового писаря. Они звучали как притча, произнесенная с
амвона священником чигиринской церкви!..
В день отъезда, уже будучи в полном снаряжении, Богдан встретился с
донскими казаками, тоже приглашенными на всепольский сейм. И они
прослышали о том, что, по совету коронного гетмана, на сейме будет
решаться вопрос о войне с Турцией. Донские казаки собирались поддержать
предложение гетмана.
- Назрулла, друзья мои, - завел Хмельницкий с донцами разговор о своем
побратиме, - дороже мне родного брата! Такой пригодился бы и на Дону, да и
в Московии... Душа болит за него, моего побратима. Каким прекрасным
казацким сотником был. И море знает, и оружием хорошо владеет. Он жизнь
свою готов отдать за правду, мстя кровожадным султанским янычарам, которые
замучили его жену и умертвили детей. Все это учел посол султана.
Донские казаки дружески улыбались Богдану, пожимая ему руку. По
привычке степняков оглядывались по сторонам, по-казацки же ничего не
ответили полковнику-писарю.
- А сам-то турок... как бишь его... Назрулла, что ль?.. мог ведь и
заартачиться.
- Не заартачился же, потому что крепко закован в цепи! Назрулла наш
человек, казак. Из турецкой неволи меня освободил, рискуя жизнью. А теперь
его самого... Вон Скидана уже и отпустил пан староста. То ли счастье
казака, то ли тут какая-нибудь ловушка...
После этой, казалось бы, случайной встречи с донскими казаками
Хмельницкий с Карпом Полторалиха снаряжали лошадей, готовясь к отъезду из
Варшавы. Карпо недовольно что-то ворчал, подтягивая подпруги и привязывая
сумки. Богдан иногда подсматривал на троих чигиринцев, которые уже готовы
были к отъезду и ждали его с Карпом. Вдруг Карпо Полторалиха в присутствии
их довольно резко заявил:
- Не годится мне, мурлу нереестровому, пан полковник, быть джурой
войскового писаря!.. Хватит, побаклушничал на Днепре! Вон донские казаки
приглашают. Подамся еще на Дон!
А сам с тревогой думал, что скажет Богдан. Карпо всего ждал от него, но
только не такого искреннего удивления.
- На Дон? Да ты что, белены объелся?. Днепра тебе мало?.. Побратимы же
мы с тобой! А в реестр... Да пропади он пропадом, так уж трудно, что ли,
вписать мне тебя в реестр? Как причаститься в великий пост!.. Своя рука -
владыка. Сразу же и запишемся, как только вернемся. Выбрось это из головы.
Да что пани Мелашка скажет?
Карпо резко повернулся, но задержался на мгновение, выслушивая эти
упреки. И пошел к своему коню, не сказав больше ни слова. Даже подоспевшие
в это время гусары коронного гетмана и немецкие рейтары, которые должны
были сопровождать казацкого писаря за пределы Варшавы, осудили поведение
неблагодарного джуры.
Хмельницкий спокойно отнесся к этой неожиданной и странной выходке
своего побратима джуры. В обеденную пору, в сопровождении трех чигиринских
казаков, подобранных самим же Карпом из всей сотни, выехал на Белую Русь.