"Дэвид Лисс. Ярмарка коррупции ("Бенджамин Уивер" #2) {1.08.06]" - читать интересную книгу автора

вызвавший интерес у прессы. Зрители закусывали апельсинами, яблоками и
пирожками с бараниной. Они курили трубки и нюхали табак. Они справляли нужду
в горшки, расставленные по углам, и бросали раковины от устриц под ноги
жюри. Они перешептывались, вскрикивали и качали головами, словно наблюдали
за марионетками, которые разыгрывали грандиозный спектакль, устроенный для
их удовольствия.
Вероятно, мне должно было льстить такое внимание публики, но слава меня
не утешала. Во всяком случае, когда не было ее, женщины, которую мне более
всего хотелось бы видеть в столь печальный для меня час. Если меня осудят (а
мне это представлялось исключительно в романтическом свете, ибо я верил в
свое осуждение не больше, чем в то, что меня выберут лорд-мэром), я хотел
бы, чтоб она пала мне в ноги, рыдала и говорила, что раскаивается. Я хотел
бы чувствовать ее мокрые от слез губы на своем лице. Хотел бы, чтоб она
сжимала мои руки своими распухшими от заламывания пальцами, умоляла меня о
прощении и просила меня клясться ей в любви сотни раз. Я знал, что все это
было фантазиями, порожденными моим разгоряченным воображением. Она не придет
на процесс, и она не придет проститься со мной перед казнью. Она не может
прийти.
Вдова моего кузена, Мириам, женщина, на которой я хотел жениться, шесть
месяцев назад вышла замуж за человека по имени Гриффин Мелбери,
готовившегося выступить кандидатом от тори на выборах, которые должны были
вскоре состояться в Вестминстере. Перейдя в Англиканскую церковь и будучи
женой человека, намеревавшегося стать видной фигурой оппозиции, Мириам
Мелбери не могла себе позволить посещать процесс, на котором рассматривалось
дело еврея, наемного головореза, с которым ее больше не связывали
родственные узы. В любом случае трудно представить, что она способна
броситься мне в ноги или, сотрясаясь от рыданий, осыпать мое лицо поцелуями.
Тем более это было маловероятно теперь, когда она отдала свою руку и сердце
другому человеку.
Итак, в момент кризиса я думал не о нависшем надо мной смертном
приговоре, а о Мириам. Я винил ее, словно она была причиной этого нелепого
судебного процесса. В конце концов, если бы она вышла за меня, я перестал бы
ловить воров и не попал бы в ситуацию, приведшую к столь печальному итогу. Я
винил себя за то, что не стал добиваться ее руки более настойчиво, хотя
любой мужчина счел бы три предложения руки и сердца достаточным
доказательством своей решимости.
Итак, пока судья, представлявший корону, пытался убедить жюри вынести
мне обвинительный приговор, я думал о Мириам. Однако, несмотря на одолевшие
меня любовные чувства и меланхолию, я, оставаясь мужчиной, не мог не думать
и о женщине с желтыми волосами.
Вероятно, нет ничего удивительного, что мои мысли переключились на
другую женщину. В течение шести месяцев после свадьбы Мириам я предавался -
не для того, чтобы забыться, а чтобы усилить горечь потери, - различным
порокам, налегая в первую очередь на распутство и выпивку. Жаль, я не был
игроком, ведь многие мужчины полагают, что этот порок утешает не хуже двух
выбранных мною, а может быть, и лучше. Но, заплатив в прошлом слишком
высокую цену за просаженные в игорном доме деньги, я не получал удовольствия
от созерцания того, как чьи-то жадные руки загребают кучку серебряных монет,
еще недавно принадлежавших тебе.
Выпивка и женщины. На них я мог рассчитывать. Ни от того, ни от другого