"А.И.Лебедь. Спектакль назывался путч: Воспоминания генерала воздушно-десантных войск" - читать интересную книгу автора

команда была готова-мы ждали только решение. Минут через сорок явился Скоков
и объявил, что президент утвердил решение вице-президента.
- Перепроверять не буду,-ответил я.
И мы пошли двигать машины по спонтанно рожденному плану. Выглядело это
со стороны странно и смешно. Подходим к ближайшей машине, Цалко кричит,
приподнимая лацкан пиджака с депутатским знаком:"Товарищи, я народный
депутат Цалко. Произошло недоразумение. Прошу освободить машину.
Предоставьте возможность генералу Лебедю и подполковнику Литвинову
расставить их в соответствии с планом."
Роста Цалко маленького, голос для такой площади слабый- толпа не
реагировала. Тогда я определил задачу Литвинову и мы пошли другим путем.
Пробились сквозь толпу к носовой части двух ближайших машин и начали
командовать механикам: "3аводи! Первая, с бортовых!" Механики-водители
выполняли команды безукоризненно. Облепленные людьми машины начали медленно
разворачиваться на месте-толпа если и подалась от машин, то на сантиметров
5-10, не более. Развернув машины на заданное им направление, поманили их на
себя. Очень медленно машины тронулись вперед, толпа сопровождала их.
Начало вечереть. Выведя свою машину на заданный рубеж, я заявил, что по
крайней мере до утра она с места не тронется и предложил любителям
оригинального отдыха продолжать лежать на броне до утра. Сарказм возымел
свое действие, люди отступили от машины, механик заглушил двигатель. Еще две
машины дались таким же трудом, дальше пошло проще. Убедившись в отсутствии
агрессивных устремлений, люди освободили машины.
Расставив БМД, я организовал боевое дежурство. К этому времени к зданию
Верховного Совета пробился комдив полковник Колмаков и доложил, что один из
батальонов пытался взять под охрану здание Моссовета, но, ввиду назревшей
конфликтной ситуации, отошел к стадиону "Динамо". Другой батальон находился
у телерадиокомпании "Останкино". Обстановка неясная. Никаких команд, задач,
распоряжений нет, за исключением одной. Командующий ВДВ приказал; если у
меня все в порядке, мне проследовать к стадиону "Динамо" и в Останкино,
убедиться, что и там все в порядке, затем убыть в Тушино. За вычетом
вышеперечисленных недоразумений, я посчитал, что все нормально, и мы с
комдивом, убедившись, что боевое дежурство организовано, незадействованные
люди накормлены и отдыхают, убыли. Хотя люди продолжали оставаться в
неведении, обстановка по-прежнему была неясной-можно ли все это считать
нормальным? Тяжеловесная аббревиатура ГКЧП никому ничего не говорила.
Забегая вперед, скажу, что все три дня ни к дивизии, ни к одному из полков
никто из представителей Министерства обороны, депутатского корпуса не
подошел. Не было предпринято ни малейшей попытки объяснить людям, что же
происходит. Не знали задачи ни я, ни комдив. То, что по ходу, как говорится,
в клювик собрали-то и все.
Выполнив поставленную задачу и проинформировав об этом по городскому
телефону-автомату оперативного дежурного штаба ВДВ, мы с комдивом убыли в
Тушино.
Все эти действия промелькнули настолько динамично, что только с
прибытием на место я взглянул на часы. Было 5.30 двадцатого августа. Я и
Колмаков, тем не менее, попытались проанализировать обстановку, но после
непродолжительного обмена мнениями поняли, что это все бесполезно.
Вспом-нили старинную морскую заповедь:"0бстановка неясная-ложись спать!" и
решили часочек вздремнуть. Но не тут-то было. В 5.50 раздался звонок. На