"Владислав Лебедько. Хроники российской Саньясы (Из жизни Российских мистиков: Мастеров и Учеников (1960-х - 1990-х)" - читать интересную книгу автора

неопределимым, текучим и постоянно меняющимся, человек может получить
какой-то шанс на реализацию своей духовной сущности. Инаковость эта часто
внешне совершенно неприметна, будучи же замеченной, вызывает у "здоровой
части социума" в большинстве случаев напряжение и непонимание. Приведу на
эту тему пару простых примеров:
Несколько лет назад мне с двумя близкими мне людьми случилось жить
около месяца в маленьком Уральском городке. Наше поведение, само по себе
очень скромное, каким-то образом привлекло внимание местных жителей.
Произошло это скорее неосознанно, - внешне мы не совершали никаких особенных
поступков, - единственное, в чем нас можно было заметить, так это в том, что
мы подолгу тихо и медленно прогуливались в районе местного водохранилища.
Настораживало же, скорее всего то, что наши внутренний ритм и распорядок,
которые чувствительные местные жители несомненно воспринимали, никак не были
похожи на их ритм и распорядок, более того, - что-то в нашем облике и
поведении не вписывалось в какие-то привычные схемы. Мы оказались для
местных жителей непонятными, странными людьми и довольно скоро стали
замечать на себе настороженные взгляды. В маленьких городках и поселках, где
все друг друга знают, непонятные чужаки, подобные нам, сразу же становятся
объектом напряженного внимания, недоверия, а то и опасения. Ситуация тогда
разрядилась неожиданным образом. Как-то погожим вечером я, прихватив с собой
мольберт и кисти, отправился на один из ближайших к городку холмов, дабы
немного порисовать. Мои действия не остались незамеченными. Уже на следующее
утро, проходя по улице, я услышал как какой-то мальчишка, кивая в мою
сторону, шепнул другому, который выглядел постарше: "Смотри, - вон тот самый
художник пошел!". В магазине продавщица встретила меня впервые за все это
время теплой улыбкой, со случайным попутчиком в автобусе произошел весьма
дружелюбный разговор и так далее. Город принял нас, принял, после того, как
для нас появилось хоть какое-то понятное определение. Ярлык "художников"
(каковыми мы вовсе не являлись) снял напряжение и страх.
В другой раз, кампанией из четырех друзей, мы отправились в Крым, на
Черноморское побережье и несколько дней провели на берегу. Вокруг стояло еще
десятка два палаток. И снова, не совершая вроде бы ничего особенного, мы
стали объектом для странных подозрений. Иногда кто-нибудь из нас занимался
простыми упражнениями, нисколько даже не экзотическими, кто-то подолгу
смотрел на горизонт, вечерами мы любили наблюдать закат, а ближе к ночи
обычно лежали на прибрежных камнях, любуясь звездным небом. Делали мы все
это совершенно естественно, без малейшей показухи и нарочитости. Сначала
были просто косые взгляды отдыхающих, потом к нам стали то с одной стороны,
то с другой подходить с вопросами. Вопросы оказались одинаковыми и очень
неожиданными: "Не являетесь ли вы проповедниками?"^!!) А однажды, когда я
вечером, наблюдая закат, сидел со скрещенными ногами и прямым позвоночником
в уединенном уголке пляжа, ко мне подошел мальчик лет восьми, и спросил:
"Зачем вы так сидите?" Я ответил, что мне так удобно, и тогда мальчик
сказал: "Здесь так никто не сидит.", а затем добавил: "Здесь так нельзя
сидеть!"...
Внешне, конечно, можно замаскироваться под "художника" или кого-нибудь
еще, дабы не привлекать излишнее внимание. Но при любом, сколько-нибудь
продолжительном общении эта самая инаковость сразу же проявится, ибо для
искреннего искателя Истины его поиск - это не некое специальное занятие,
типа службы в учреждении, регламентированное временем от и до, - это образ