"Александр Герасьевич Лебеденко. Восстание на 'Св.Анне' " - читать интересную книгу автора

Между тем точка росла и приближалась. К концу моей вахты можно было уже
разглядеть высокие, крашенные в желтый цвет трубы парохода. Это не мог быть
грузовой пароход. Пароходов-двухтрубок в Белом море не было. Военные суда
окрашены в серо-стальной цвет. Это мог быть только ледокол.
Теперь уже и на "Ярославне" и на "Минине" заметили приближающееся
судно. В бинокль я увидел на корме и на мостиках обоих пароходов группы
людей с биноклями и трубами в руках. Но тревоги покуда не было. Может быть,
неопытные пассажиры ледокола и яхты предполагали, что это идет судно, не
успевшее покинуть Архангельск вместе с ними? Но штабные, разумеется, не
могли ошибаться. Очевидно, они скрывали смысл происходящего от штатских
пассажиров и женщин.
- Николай Львович, посмотрите на корму "Минина"! Скорее! - прошептал
мне на ухо Кованько. Я перевел бинокль с "Ярославны" на ледокол. Корма
"Минина" внезапно опустела. У большого серого предмета, стоявшего посредине,
копошились люди. Я плотнее приложил к глазам стекла и, чтобы бинокль не
дрожал в руках, положил локти на борт командного мостика. Теперь я понял, в
чем дело. Предмет, окруженный людьми на корме "Минина", был затянутая
брезентом 75-миллиметровая пушка, единственная артиллерийская установка
ледокола. Все русские ледоколы были вооружены такими пушками еще в 1915 году
для защиты от немецких подводных лодок.
Матросы снимали с пушки чехлы, - "Минин" готовился к бою.
Через несколько минут опустела и корма "Ярославны". Пассажиров увели в
каюты и на бак.
Я перевел бинокль на спешивший за ними ледокол.
Он быстро приближался, и теперь на мачте его развевался едва видный
красный флаг. Черная полоса дыма тянулась далеко в сторону от высокого
борта. Ледокол шел на два-три узла быстрее "Минина". Ясно, он решил во что
бы то ни стало догнать нас! Вахта моя кончилась, но я не сошел с командного
мостика. Здесь же стояли капитан, и Чеховской, и даже старший механик
Казаков, сухой и подвижный старик, обошедший чуть не весь свет в роли
судового механика. На палубу из кубрика бежали матросы и кочегары. Слух о
погоне прошел по всему судну, поднял спящих и выбросил наверх самых ленивых.
Все смотрели в одну точку молча и сосредоточенно. Андрей стоял у борта
недалеко от мостика, и видно было, что для него все это неожиданно так же,
как и для других.
Из прохода под спардеком вышел Шатов. Капитан немедленно окликнул его.
Старик торопливой походкой взбежал по лестнице наверх. Капитан сказал ему
что-то шепотом. Боцман быстро сбежал вниз и послал двух матросов в кубрик.
По пути он прикрикнул на поваренка, и тот немедленно скрылся в камбуз. Затем
он подошел к Андрею и отдал ему какое-то распоряжение. Андрей минуту
колебался, но затем повернулся и пошел в кубрик. В то же время Кашин увел
своих солдат, и палуба опустела; только на корме упорно стояла группа
матросов и глядела сквозь кулаки на приближавшийся ледокол.
- Смотрите, смотрите, сигналы подает!.. - крикнул Кованько.
- Кашин, ко мне! Шатов тоже! - загремел голос капитана. Капитан стоял,
возвышаясь во весь рост над бортом командного мостика. Лицо красное, жилы на
висках натянуты. Голос звучал решительно и зло.
- Убрать всех с палубы, кроме вахты! Кашин, выстроить караулы у
проходов с бака на корму! Ну, живо! Кашин побежал в караулку. Боцман
засуетился на палубе, подталкивая матросов руками. Матросы нехотя потянулись