"Ю.В.Лебедев. Литература. Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях" - читать интересную книгу автора

Катерины действительно увядает во враждебном ей мире Диких и Кабановых.
Добролюбов о Катерине. Говоря о том, как "понят и выражен сильный
русский характер в "Грозе", Добролюбов в статье "Луч света в темном царстве"
справедливо подметил "сосредоточенную решительность" Катерины. Однако в
определении ее истоков он полностью ушел от духа и буквы трагедии
Островского. Разве можно согласиться, что "воспитание и молодая жизнь ничего
не дали ей"? Без монологов-воспоминаний героини о юности разве можно понять
вольнолюбивый ее характер?
Не почувствовав ничего светлого и жизнеутверждающего в рассуждениях
Катерины, не удостоив ее религиозную культуру просвещенного внимания,
Добролюбов рассуждал: "Натура заменяет здесь и соображения рассудка, и
требования чувства и воображения". Там, где у Островского торжествует
народная религия, у Добролюбова торчит абстрактно понятая натура. Юность
Катерины, по Островскому,- утро природы, торжественная красота солнечного
восхода, светлые надежды и радостные молитвы. Юность Катерины, по
Добролюбову,- "бессмысленные бредни странниц", "сухая и однообразная жизнь".
Подменив культуру натурой, Добролюбов не почувствовал главного -
принципиального различия между религиозностью Катерины и религиозностью
Кабановых. Критик, конечно, не обошел вниманием, что у Кабановых "все веет
холодом и какой-то неотразимой угрозой: и лики святых так строги, и
церковные чтения так грозны, и рассказы странниц так чудовищны". Но с чем он
связал эту перемену? С умонастроением Катерины. "Они все те же", то есть и в
юности героини тот же "Домострой", "они нимало не изменились, но изменилась
она сама: в ней уже нет охоты строить воздушные видения".
Но ведь в трагедии все наоборот! "Воздушные видения" как раз и
вспыхнули у Катерины под гнетом Кабановых: "Отчего люди не летают!" И,
конечно, в доме Кабановых Катерина встречает решительное "не то": "Здесь все
как будто из-под неволи", здесь выветрилась, здесь умерла жизнелюбивая
щедрость христианского мироощуще-(*64)ния. Даже странницы в доме Кабановых
другие, из числа тех ханжей, что "по немощи своей далеко не ходили, а
слыхать много слыхали". И рассуждают-то они о "последних временах", о
близкой кончине мира. Здесь царит недоверчивая к жизни религиозность,
которая на руку столпам общества, злым ворчанием встречающим прорвавшую
домостроевские плотины живую жизнь.
Пожалуй, главной ошибкой в сценических интерпретациях Катерины было и
остается стремление или стушевать ключевые монологи ее, или придать им
излишне мистический смысл. В одной из классических постановок "Грозы", где
Катерину играла Стрепетова, а Варвару - Кудрина, действие развертывалось на
резком противопоставлении героинь. Стрепетова играла религиозную фанатичку,
Кудрина - девушку земную, жизнерадостную и бесшабашную. Тут была некоторая
однобокость. Ведь Катерина тоже земной человек; ничуть не менее, а скорее
более глубоко, чем Варвара, ощущает она красоту и полноту бытия: "И такая
мысль придет на меня, что, кабы моя воля, каталась бы я теперь по Волге, на
лодке, с песнями, либо на тройке на хорошей, обнявшись..." Только земное в
Катерине более поэтично и тонко, более согрето теплом нравственной
христианской истины. В ней торжествует жизнелюбие народа, который искал в
религии не отрицания земли с ее радостями, а освящения и одухотворения ее.
Катерина как трагический характер. Определяя сущность трагического
характера, Белинский сказал: "Что такое коллизия? - безусловное требование
судьбою жертвы себе. Победи герой трагедии естественное влечение сердца...-