"Ю.В.Лебедев. Литература. Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы в двух частях" - читать интересную книгу автора

как был поднят занавес, и продолжится после того, как он опущен. Конфликт
разрешен, но лишь относительно: он не развязал всей сложности жизненных
коллизий.
Гончаров, говоря об эпической основе драм Островского, замечал, что
русскому драматургу "как будто не хочется прибегать к фабуле - эта
искусственность ниже его: он должен жертвовать ей частью правдивости,
целостью характера, драгоценными штрихами нравов, деталями быта,- и он
охотнее удлиняет действие, охлаждает зрителя, лишь бы сохранить тщательно
то, что он видит и чует живого и верного в природе". Островский питает
доверие к повседневному ходу жизни, изображение которого смягчает самые
острые драматические конфликты и придает драме эпическое дыхание: зритель
чувствует, что творческие возможности жизни неисчерпаемы, итоги, к которым
привели события, относительны, движение жизни не завершено и не остановлено.
Произведения Островского не укладываются ни в одну из классических
жанровых форм, что дало повод Добролюбову назвать их "пьесами жизни".
Островский не любит отторгать от живого потока действительности сугубо
комическое или сугубо трагическое: ведь в жизни нет ни исключительно
смешного, ни исключительно ужасного. Высокое и низкое, серьезное и смешное
пребывают в ней в растворенном состоянии, причудливо переплетаясь друг с
другом. (*74) Всякое стремление к классическому совершенству формы
оборачивается некоторым насилием над жизнью, над ее живым существом.
Совершенная форма - свидетельство исчерпанности творческих сил жизни, а
русский драматург доверчив к движению и недоверчив к итогам.
Отталкивание от изощренной драматургической формы, от сценических
эффектов и закрученной интриги выглядит подчас наивным, особенно с точки
зрения классической эстетики. Английский критик Рольстон писал об
Островском: "Преобладающие качества английских или французских драматургов -
талант композиции и сложность интриги. Здесь, наоборот, драма развивается с
простотой, равную которой можно встретить на театре японском или китайском и
от которой веет примитивным искусством". Но эта кажущаяся наивность
оборачивается, в конечном счете, глубокой жизненной мудростью. Русский
драматург предпочитает с демократическим простодушием не усложнять в жизни
простое, а упрощать сложное, снимать с героев покровы хитрости и обмана,
интеллектуальной изощренности и тем самым обнажать сердцевину вещей и
явлений. Его мышление сродни мудрой наивности народа, умеющего видеть жизнь
в ее основах, сводящего каждую сложность к таящейся в ее недрах неразложимой
простоте. Островский-драматург часто доверяет мудрости известной народной
пословицы: "На всякого мудреца довольно простоты".
За свою долгую творческую жизнь Островский написал более пятидесяти
оригинальных пьес и создал русский национальный театр. По словам Гончарова,
Островский всю жизнь писал огромную картину. "Картина эта - "Тысячелетний
памятник России". Одним концом она упирается в доисторическое время
("Снегурочка"), другим - останавливается у первой станции железной
дороги..."
"Зачем лгут, что Островский "устарел",- писал в начале нашего столетия
А. Р. Кугель.- Для кого? Для огромного множества Островский еще вполне нов,-
мало того, вполне современен, а для тех, кто изыскан, ищет все нового и
усложненного, Островский прекрасен, как освежающий родник, из которого
напьешься, из которого умоешься, у которого отдохнешь - и вновь пустишься в
дорогу".