"Бенджамин Леберт. Небелая ворона " - читать интересную книгу автора

должны быть видимы. Человек должен знать, что они здесь, что они его часть.
- Нет, - говорит Генри твердым голосом, - я не хочу, чтобы они были
здесь. Они не мое порождение. И видеть их я не хочу. Может, ты не
представляешь себе, какой ужасный у них вид. Я хочу от них защититься.
При этих словах он поднимает руки вверх. И снова опускает. Наморщив
лоб, рассматривает валяющийся на полу стакан. Такое впечатление, что он
хочет еще что-то сказать. Закусывает нижнюю губу.
- Пойдем в купе, - говорит он после некоторого молчания.

Позже, когда мы снова оказались в своих постелях, я говорю:
- У меня еще один вопрос. Есть ли, собственно говоря, причина, почему
Йенс такой жирный? Ну, кроме того, что он слишком много ест?
- Нет. Причина именно в том, что он слишком много ест. Он ест
непрерывно. Иногда мне было неприятно идти рядом с ним по улице, с таким
жиртрестом. И постоянно у него в руках было что-то жевательное: шоколадный
крендель, толстый бутерброд, булочка с ливерным паштетом или засахаренный
миндаль в пакетике. Было видно, что идущие навстречу люди думают: ему без
этого не обойтись, ишь ты, какой мешок сала!
Если он встречал меня после уроков в школьном дворе, то я стеснялся.
Потому что все видели, какой толстый у меня друг. Какой некрасивый. Такой
друг не может прибавить уважения. Я стеснялся, и мне было его безумно жаль
из-за того, что я стеснялся. На самом деле, это подло. С другой стороны, он
был мне необходим. Как единственный человек, которому я был важен, который
не обманывал меня, с которым у чувствовал себя в безопасности. Но все-таки
мне было бы в тысячу раз приятнее иметь друга, которым я мог бы гордиться.
Понимаешь?
- Да.
Генри продолжает, понизив голос:
- Когда он был маленький и боялся, бабушка всегда его успокаивала И
всегда что-нибудь готовила. Всегда сладкое. Он ее любил, эту бабушку. И если
бы сейчас у него был кто-нибудь, кто его любит, какая-нибудь девушка, то он,
может быть, и прекратил бы набивать себе пузо. Я думаю, он ненавидит свое
тело.
Генри откашливается. И неожиданно начинает говорить о другом.
- Мы совсем одни. - У него грустный голос.
- Ты имеешь в виду, здесь, в купе? Мы не одни. Мы вдвоем.
- Нет, я имею в виду вообще. В мире. Каждый человек один. Можно быть
вдвоем в купе, и все равно каждый один.
- Господи! О чем ты, черт подери? Это же не имеет к нам никакого
отношения.
- Неправда. Имеет. По крайней мере, ко мне это имеет самое
непосредственное отношение.
- Великий Боже!
"Один, - думаю я, - как я хочу остаться один!"
- Что?
- Ничего. Просто я чертовски устал. Рассказывай дальше.
- Правда? - Да.
- Знаешь, когда я был маленьким и чувствовал себя одиноко, я говорил
себе, что на самом деле я совсем не один. И знаешь почему? Потому что я
представлял себе, что есть нечто, постоянно следящее за моей жизнью.