"Морис Леблан. Хрустальная пробка" - читать интересную книгу автора

этот самый, оставшийся здесь для наблюдения - таков человек!
- Ну и что же? - сказал Люпен, охваченный безумным желанием броситься
на этого человека и заставить его замолчать.
- Что? Ничего, молодой человек. Чего вы еще хотите? Комедия окончена. Я
вас только попрошу передать Прасвиллю это послание, которое я только что
начертал. Клементина, соблаговолите проводить господина Полония. И если он
когда-нибудь опять появится - откройте ему широко все двери. Вы здесь у себя
дома, господин Полоний. К вашим услугам!
Люпену хотелось бросить ему прощальную фразу, заключительную, как в
театре бросают со сцены, чтобы устроить себе блестящий выход, и доблестно
исчезнуть. Но его положение было так жалко, что он не нашел ничего лучшего,
как нахлобучить шляпу ударом кулака и последовать за Клементиной, громко
топоча ногами. Мщение было довольно жалкое.
- Чертова кукла! - воскликнул он, как только очутился на улице и
повернулся к окнам Добрека. - Несчастный, каналья! Депутат! Ты мне за это
заплатишь! Клянусь, что когда-нибудь!.. - Он задыхался от бешенства, потому
что в глубине души он сознавал силу этого нового врага и не мог отрицать его
превосходства в данном случае.
Спокойствие Добрека, уверенность, с которой он обращался с сыщиками,
презрение, с которым он позволял себя обыскивать, его замечательное
хладнокровие и поведение по отношению к новому лицу, которое за ним
шпионило, все это обнаруживало большой, мощный, уравновешенный характер,
проницательность и смелость человека, уверенного в себе и в своей игре.
Но что это была за игра? С кем, с какими партнерами? Люпен ничего не
знал об этом. И он вмешался в эту борьбу, ничего не понимая, не зная, как
далеко зашли противники, не зная ни их позиций, ни их оружия, ни тайных их
планов. Потому что не мог допустить, чтобы целью стольких усилий была
хрустальная пробка! Одна вещь утешала его: Добрек не узнал его, Добрек
полагал, что он работает в полиции. Следовательно, ни Добрек, ни полиция не
подозревали вмешательства третьего лица. Это был единственный козырь,
дававший ему свободу действий и имевший для него крайне важное значение.
Немедля ни минуты, он распечатал письмо Добрека к главному секретарю
префектуры. Оно содержало следующее:

"У самого твоего носа под рукой, бедный Прасвилль, ты даже дотронулся
до нее. Еще немного, и она была бы твоей... Но ты слишком глуп. Подумать,
что не нашли никого, кроме тебя, чтобы извести меня! Бедная Франция! До
свидания, Прасвилль. Но если я тебя поймаю, тем хуже для тебя, - буду
стрелять".
Подписано: "Добрек".

- "У самого носа, под рукой", - повторял Люпен. - Может быть, он пишет
правду. Чем проще запрячешь, тем лучше. Все-таки, все-таки увидим... Нужно
будет узнать, почему Добрек находится под таким тщательным наблюдением, и
получше осведомиться о нем самом.
Вот какие сведения собрал Люпен в специальном агентстве:
"Алексис Добрек, два года депутат с устья Роны, числится среди
независимых. Убеждения неопределенные, но среди избирателей положение
солидное благодаря огромным суммам, которые он расходует на свое избрание.
Без всякого состояния. Особняк в Париже, виллы в Энжиэне и в Ницце. Много