"Василий Ледков. Месяц Малой Темноты ("Месяц Малой Темноты" #1) " - читать интересную книгу автора

- Тынзей!
Сын подал отцу свой тынзей. Набросив петлю на шею оленя, Тэси откинул
оба конца в разные стороны - пастухам. Петлю ещё одного тынзея хозяин
накинул на задние ноги. Концы этого аркана намотал себе на руку младший из
сыновей, затем Тэси достал из чехла нож и одним взмахом пересек крученую
рогожную веревку, что спутывала ноги менурея.
Олень вскочил и рванулся, но в шею его впилась петля тынзея: пастухи
медленно стягивали её с двух сторон. Потянул свой арка и младший сын Тэси,
стреноженный богатырь замер. Когда ноги его начали подгибаться, Тэси ударил
его между рогов обухом тундрового топорика. Красавец олень рухнул на землю:
душу его люди отдали богам.
Свежевали священного менурея уже без пастухов: их как ветром сдуло.
Время не ждет, нужно было успеть отобрать оленей.
Вечером, когда солнце над морем упало на высоту щучьего прыжка над
водой, а травы заискрились от росы, батраки Тэси были уже в пути. Под гик и
хохот упряжки Варук Вася и его друзей мчались по древней военной дороге на
Пустозерск.
Тэси смотрел на удаляющиеся упряжки до тех пор, пока их не поглотила
даль.
- Вот вам и сходка, слепые мыши! Все ли вы привезете обратно свои
головы? - Хозяин обернулся к сыновьям: - Пора, однако, и нам в путь. К
завтрашнему полудню я обещал быть в Пэ-Яха... Ну, а там не забывайте, кто
вы. Не будьте глупыми куропатками, не суйте головы в петлю силка, смотрите в
оба глаза, слушайте в оба уха. И думайте!..
Вскоре отправились в путь и они. Сухая, каменистая земля под копытами
оленей звенела, как порожний котел.

III

Минул год с тех пор, как Одерма стал сам не свой: лучший его пастух
Аристарх Паханзеда вступил в колхоз, вслед за ним ушли ещё шесть пастухов,
остался лишь один - Егор Явтысый. Злым и молчаливым стал былой хозяин Малой
Земли.
Не на ту ногу встал Одерма и сегодня.
- Вставай, лежебока! Наплодил щенков, а работать не хочешь? С голоду
сдохнут они, твои голопузые!..
Жена Одермы - румянощекая и длиннокосая Саване - сидела с шитьем у
костра посредине чума. Слова мужа ранили ей сердце, тело охватывало
холодком, губы вздрагивали. С тех пор как Егор начал батрачить у Одермы, она
не могла терпеть жестоких слов и ругани мужа.
В чуме было сумрачно: костер догорал. Сквозь неприметные глазу дырки в
летних берестяных нюках золотыми нитями тянулись лучи уходящего за горизонт
солнца.
- Вставай, говорю! - топал ногами Одерма.
Он схватил трепало - похожую на молодой месяц палку - и принялся
колотить ею по оленьим шкурам, лежащим грудой в собачьем углу. Шкуры
зашевелились, и из-под них высунулась взлохмаченная голова Егора. От
налипшей на волосы оленьей шерсти он казался седым.
Явтысый натянул на себя малицу и вышел из чума. Он устал, долго дежуря
в стаде, от солнца и ветра губы его почернели. Смоченной в озерке травой он