"Танит Ли. Вазкор, сын Вазкора" - читать интересную книгу автора

водой, но не сегодня: ни одной женщине не разрешалось ходить этой дорогой
в утро Обряда и через горную гряду. Мы проделали этот путь бегом, чтобы не
умереть от холода. На той стороне сосны и кедры темнели, как глубокие
черные прорези в слабом желтом сиянии поднимающегося солнца. Наш путь
лежал через деревья, через черные тени к силуэту палатки из множества
шкур, возвышавшейся подобно храму смерти, в который мы должны бежать.
Внутри в палатке была непроглядная тьма. Задыхаясь после бега мы
упали там, куда нас толкнули невидимые руки. На полу были грубые ковры, а
воздух казался душным и горячим после нашего короткого, но леденящего
похода. Там уже были мальчики, пригнанные раньше нас, а позади нас были
другие, и все тяжело дышали, как собаки после охоты. Темнота бурлила от
тел, дыхания и ужаса. Не я один испытывал недобрые предчувствия, но ничья
яростно могла сравниться с моей.
В это помещение было набито, наверное, около шестидесяти юношей из
разных крарлов дагкта. И по всем зимним долинам племена будут проводить
обряды этого Дня Посвящения, и у каждого племени свой, слегка отличающийся
от других обряд.
Вскоре распространился аромат дыма, как сладкая горечь полыни.
После одного или двух вдохов половина начала задыхаться, но проникнув
в легкие, дым успокоил их, и все стихло. Это был магический фимиам жрецов.
Казалось, что голова постепенно отделялась от тела и плыла в воздухе. Моя
голова была где-то под крышей, однако каким то образом я ощущал и свой
живот внизу, твердый, как косточка персика.
Потом застучали барабаны, то ли из углов обширной палатки, то ли в
моем теле, мне было не разобрать. В темноте раздавалось какое-то
бормотание и ощущалось беспокойство, и что-то пискнуло подобно животному,
но мне было все равно.
Я долго лежал в дыму, безразличный и в то же время зная, что должен
сосредоточиться и не давать угаснуть своему гневу, единственному, за что я
мог держаться.
Внезапно какие-то руки схватили меня и швырнули через ковры на тела
других мальчиков, лежавших в оцепенении. Наверное, они таким образом
втаскивали юношей уже некоторое время, может быть, они даже наступали на
меня, как я сейчас наступал в опьянении на других. Я не замечал ничего, и
никто не замечал меня.
Перегородка из шкур вела в пещеру, и воздух сразу стал промозглым и
заиндевело-холодным.
Здесь было светло. Свет пробивался в мое сознание постепенно,
небольшими порциями. Они бросили меня на спину на твердое ложе, и в меня
сразу, как зубами, впился холод. По стенам стекала вода, кто-то
проскрежетал зубами, кто-то вскрикнул, а звук барабанов обволакивал и
расплывался, как и все перед глазами.
У меня в голове все так перепуталось, что я вообразил, что прихожу в
сознание; я задрожал от холода и начал слабо сопротивляться, потому что
обнаружил, что меня связали. Я отчаянно хотел сейчас испугаться, ибо
чувствовал, что это моя единственная защита, а я ее каким-то образом
лишился, но земные образы и подробности - запах, цвет, звук - мешали.
Наконец склонилась смерть, чернолицая, с глазами обесцвеченного железа, и
я узнал Сила. Это было время и место татуировки. Они нанесут на меня шрамы
мужской зрелости, и я умру.