"Урсула К.Ле Гуин. Дикие девушки" - читать интересную книгу автора

когда они уходили, так что ханан сотрясался от смеха. Она утверждала, что
может различить по запаху каждого приходящего - один пахнет вареным
мангольдом, другой кошачьим пометом, от третьего несет портянками старика.
Она по секрету говорила Мод, что не намерена выходить замуж, но стать жрицей
и судьей-советником. Но своим братьям она об этом не рассказывала. От
замужества Туджу они ожидали получить хороший доход продовольствием или
одеждой, ибо жили расточительно, как подобает Коронам, и кладовые с
гардеробами дома Беленов слишком долго пополнялись путем мены оброка на
товары. Ната обошлась в двадцатилетнюю ренту их самого лучшего поля.
Мод заимела друзей среди рабов Беленды и очень полюбила Туджу, Нату и
старую Хехум, но никого так не любила, как Мал. Мал была всем, что осталось
от ее старой жизни, и в ней она любила все, что для нее было потеряно.
Наверное, Мал всегда будет тем единственным, что у нее есть: ее сестрой, ее
ребенком, ее заботой, ее душой.
Она понимала теперь, что большинство ее народа не было убито, что ее
отец и все остальные несомненно следуют их ежегодному маршруту по равнинам,
горам и болотам, но она никогда серьезно не думала попытаться убежать и
найти их. Мал забрали, она последовала за Мал. Возврата назад не было. И,
как говорил Бед, здесь была большая, богатая жизнь.
Она не думала о бабушках и дедушках, лежавших убитыми, ни о дочери Дуа,
которую обезглавили. Она видела все это, и словно не видела; она видела
только свою сестру. Ее отец и другие, должно быть, похоронили всех этих
людей и спели песни для них. Их больше здесь не было. Они шли по ярким
дорогам и темным тропам небес, танцуя в тамошних ярких кругах стоянок.
Она не ненавидела Белу тен Белена за руководство набегом, за убийство
дочери Дуа, за кражу себя, Мал и других. Мужчины делают это, кочевники так
же, как и люди Города. Они нападают, убивают людей, забирают еду,
захватывают рабов. Таковы люди. Было бы бесполезно ненавидеть их за это,
как, впрочем, и любить.
Но было нечто, чего не должно было быть, и что оставалось быть
бесконечно, нечто малое, ничтожное, но когда она об этом вспоминала,
заставлявшее все остальное, всю яркость и богатство жизни сжиматься в
иссохший комочек испорченного ореха, в желтое пятно раздавленной мухи.
Только по ночам она понимала это, она и Мал, в их мягких постелях с
шелковыми простынями, в безопасной тьме теплого, с высокими стенами, дома:
сдержанное дыхание Мал, холодный озноб, пупырышками покрывающий руки, ты
слышишь его?
Они прижимались друг к другу, вслушиваясь и слыша.
Тогда по утрам Мал ходила с тяжелыми глазами и беспокойная, а если Мод
пыталась с ней поговорить или поиграть, она начинала плакать, и Мод садилась
в конце концов рядом, держала ее и плакала вместе с ней, бесконечным,
бесполезным, сухим, беззвучным плачем.
Никто их них не разговаривал об этом ни с кем в доме. Это не имело
отношения к тем женщинам. Это принадлежало только им. Это был их дух.
Иногда Мод садилась во тьме и громко шептала: "Тише, Грода! Тише,
замолкни!" И на некоторое время воцарялась тишина. Но потом тонкое завывание
начиналось снова.
Мод не видела Вуи с тех пор, как пришла в Город. Вуи принадлежала
Ханам, но с ней обращались не так, как с Мод и Мал. Дос тен Хан сменял ее у
сводни из Корней на красивую девушку, и Вуи была одной из рабынь, которых он