"Фриц Лейбер. Побросаю-ка я кости" - читать интересную книгу автора

Фриц Лейбер

Побросаю-ка я кости

Перевод С. Славогородского


Файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/


Джо Слеттермил внезапно понял, что если он не отправится
сейчас же, то в его черепе что-то взорвется и осколки
черепа, словно шрапнель, сметут многочисленные подпорки и
заплаты, удерживающие его ветхую хижину от окончательного
разрушения. Его жилище более всего походило на карточный
домик из деревянных, пластмассовых и картонных карт, если не
считать очага, духовки и трубы дымохода, тянувшейся к нему
через всю кухню. Те были сработаны на славу. Очаг доходил
ему до подбородка, был раза в два больше в длину и до краев
полон ревущими языками пламени. Выше располагался ряд
квадратных печных заслонок: его Жена пекла хлеб, что
составляло часть их дохода. Над печами висела длинная, во
всю стену, полка, слишком высокая, чтобы его Мать смогла
дотянуться, а мистер Пузик - допрыгнуть, заставленная
всевозможными семейными реликвиями. Те из них, что не были
сделаны из камня, стекла или фарфора, настолько высохли от
постоянной жары, что казались не чем иным, как высохшими
человеческими головами или черными мячами для гольфа. Сбоку
стояли плоские бутылки из-под джина, бережно хранимые Женой.
Еще выше висела старая хромолитография. Она висела так
высоко и была настолько покрыта сажей и салом, что нельзя
было с уверенностью сказать, являлся ли этот сигарообразный
предмет, окруженный воронками, китобойным судном или же
звездолетом, пробирающимся сквозь облако гонимой солнечным
светом космической пыли.
Стоило Джо согнуть пальцы ног в ботинках, как его Мать
поняла, куда он собрался.
"Идет баклуши бить, - осуждающе пробормотала она, -
деньги ему, видите ли, карманы жгут, не терпится их на ветер
пустить". И она снова принялась жевать индюшатину, куски
которой отрывала правой рукой от тушки, придвинутой к
обжигающему жару, в то время как левая была готова отогнать
мистера Пузика, желтоглазого, тощего, с длинным, драным,
нервно подрагивающим хвостом, который не сводил глаз со
старухи. Мать Джо, в своем грязном полосатом платье,
походила на продавленный бурый саквояж. А пальцы ее были
словно обрубленные сучки.
Жене Джо, по-видимому, пришла в голову та же мысль, ибо
она улыбнулась ему через плечо, возясь около средней печки.