"Фриц Лейбер. Мечи и ледовая магия (Фафхрд и Серый Мышелов #6)" - читать интересную книгу автора

прорезь шлема и врезался в лоб и нос Литкила.
И не успел еще Литкил осесть на пол, а кто-либо из окружавших его
людей выхватить из колчана стрелу или как-то еще попытаться отомстить
ассасину, не успела обнаженная рабыня, которую вечно обещали в качестве
приза оставшемуся в живых гладиатору (но которая почти никогда никому не
доставалась), разинуть рот и пронзительно завизжать, магический взгляд
Смерти уже остановился на Горбориксе, городе-крепости Царя Царей. Но не на
палатах великого Золотого Дворца (хотя Смерть и заглянул туда мельком), а
на каморке в грязной мастерской, где очень старый человек с убогого
жесткого ложа смотрел на окно, искренне желая, чтобы холодный дневной
свет, сочившийся сквозь окно и щели в стенах, никогда больше не тревожил
пауков, создавших плетеные арки и контрфорсы над его головой.
Этот старец, носивший имя Горекс, был наискуснейшим в Горбориксе, а
возможно, и во всем Невоне, мастером по драгоценным металлам, а также
изобретателем хитроумных механизмов, но в последние двенадцать тоскливых
месяцев - после того, как его старшая правнучка Иисафем, последняя из
оставшихся в живых родственников мастера и его самая одаренная ученица,
стройная, красивая, едва достигшая брачного возраста девушка с
миндалевидными проницательными глазами, была насильно увезена в гарем Царя
Царей, он потерял интерес к работе, да и вообще к жизни. Горн мастера был
теперь холоден как лед, его инструменты покрылись пылью, а сам он
погрузился в глубокую печаль.
По сути, он настолько ушел в свое горе, что Смерть почти ничего не
добавил к той черной горечи, что медленно и тоскливо струилась по усталым
венам Горекса, он мгновенно и безболезненно угас, как бы растворившись в
густых сетях паутины.
Итак, с аристократом и ремесленником было покончено менее чем за два
щелчка длинных, тонких, отливающих жемчугом пальцев Смерти (большого и
среднего), и теперь следовало выбрать только двух героев.
В запасе были еще двенадцать ударов сердца.
Смерть остро чувствовал, что из соображений высшего артистизма уход
героев со сцены жизни следует обставить в духе мелодрамы, лишь одному из
дважды пятидесяти позволительно скончаться просто от старости, в
собственной постели, во сне, - ну, просто чтобы другим было над чем
посмеяться. Потребность Смерти в правильном подходе к делу была так
сильна, что допускалось (в соответствии с правилами, установленными им для
себя самого) использование самой банальной магии и даже не требовалась
маскировка под реализм, необходимый в рядовых случаях. И потому в течение
двух полных биений сердца Смерть прислушивался лишь к слабому кипению в
самых глубинах своего холодного ума, снова принявшись массировать виски
перламутровыми костяшками пальцев. Затем его мысли метнулись сначала к
Фафхрду, весьма изысканному и романтичному варвару, чьи здоровенные ноги и
разум никогда не бывали вполне тверды, поскольку варвар чаще всего либо
страдал от похмелья, либо просто был пьян в стельку, затем к его вечному
спутнику, Серому Мышелову, который, возможно, был самым изощренным и
остроумным вором в Невоне и, конечно же, единственным, обладавшим
неподражаемым самомнением - то ли крайне болезненным, то ли, напротив,
свидетельствовавшим о несокрушимом здоровье.
И тут уже Смерть испытал сомнение отнюдь не мимолетное, как в случае
с Литкилом, - нет, на этот раз оно было глубже и сильнее. Фафхрд и Мышелов