"Фриц Лейбер. Крупинка Темного Царства" - читать интересную книгу автора

исключительно по виду коротко стриженного седого затылка Франца или
выцветшей парусиновой шляпы мистера М., которую он нахлобучил пониже, чтобы
прикрыть глаза от солнца.
Мы как раз миновали ту точку дороги Малого Платанового каньона, откуда
все острова Санта-Барбары - Анакапа, Санта-Крус, Санта-Роза, даже далекий
Сан-Мигуэль - виднеются на горизонте, будто старинный парусник из
серо-синеватых, слегка зернистых облаков, застывший на поверхности
бледно-голубого океана, когда я, безо всякой особо глубокой причины, вдруг
вслух высказал то, что в тот момент пришло мне в голову:
- Сомневаюсь, что в наши дни можно написать истинно берущий за душу
рассказ про сверхъестественные ужасы - или же, в том же смысле, испытать
настоящий, глубокий, переворачивающий всю твою сущность сверхъестественный
страх.
Вообще-то говоря, для замечания на подобную тему незначительные
основания все-таки были. Мы с Вики работали вместе на съемках пары дешевых
кино-"ужастиков", Франц Кинцман в дополнение к своей славе писателя-фантаста
пользовался известностью в среде ученых-психологов, и втроем мы частенько
болтали о судьбах в жизни и искусстве. Вдобавок, некий неуловимый налет
тайны ощущался и в самом приглашении Франца провести с ним выходные в горах,
в Домике-На-Обрыве, куда он возвращался после месяца в Анжелесе. И, наконец,
при столь резком переходе от городской сутолоки к запретным просторам дикой
природы всегда становится как-то не по себе... тут Франц будто прочитал мои
мысли.
- Могу назвать первое условие для того, чтоб пережить нечто подобное, -
заметил он, не поворачивая головы, когда "Фольксваген" въехал в прохладную
полосу тени. - Для начала нужно вырваться из Муравейника.
- Из Муравейника? - переспросила Вики, прекрасно понимая, что он имеет
в виду, но желая услышать его речь и заставить повернуть голову.
Франц сделал такое одолжение. У него исключительно красивое,
задумчивое, благородное лицо, словно откуда-то из прежних времен, хотя
выглядит он на все свои пятьдесят, а с глаз не сходят темные круги с той
самой поры, как его жена с двумя сыновьями год назад погибли в
авиакатастрофе.
- Это я про Город, - сказал он, когда мы вновь выкатились на солнце. -
Ареал обитания людей, где у нас есть полицейские, чтоб нас охранять,
психиатры, чтоб заглядывать нам в головы, и соседи, чтоб болтать с нами, и
где наши уши настолько забиты треском средств массовой информации, что
практически невозможно что-либо как следует осознать, или прочувствовать,
или осмыслить, что-либо, что за пределами человеческого рода. Сегодня Город,
фигурально выражаясь, покрывает собой весь мир вместе с морями, и ждет не
дождется прорыва в космос. По-моему, что ты имеешь в виду, Гленн, так это
что трудно оторваться от Города даже на природе.
Мистер М. дважды посигналил перед слепым поворотом-серпантином и, в
свою очередь, тоже подал голос.
- Я в таких вещах не особо смыслю, - сказал он, сосредоточенно
сгорбившись за рулем, - но по-моему, мистер Сибьюри, вы можете найти любые
страхи и ужасы, даже не выходя из собственного дома, хотя я бы сказал, что
там скорее больше грязи. Это я про нацистские лагеря смерти, промывание
мозгов, убийства на сексуальной почве, расовые волнения, все в таком духе,
не говоря уже о Хиросиме.