"Марти Леймбах. Дэниэл молчит" - читать интересную книгу автора

своего отца.
- Нашла? - Стивен позвонил мне с платформы, пока ждал электричку домой.
- Да.
- И где?
- В кладовке, - сообщила я кисло.
- В стенном шкафу? - Стивен перевел мою американскую "кладовку" в
правильный британский "стенной шкаф"; я эту поправку проигнорировала.
Секунду спустя в трубке раздался смех. - Ну, Мелани! Ну ты и растяпа!
А мне совсем не смешно, я очень расстроена. Дэниэл опять прижался носом
к телевизору, а Эмили полдня скорбела по искалеченному пластилиновому Дамбо.
Кроме того, Дэниэл посреди цикла выключил стиральную машину, я не заметила,
открыла дверцу и затопила кухню. С тех пор как Дэниэл приболел, мне
удавалось спать часа по два в день, не больше. Так что я была не в духе,
мягко говоря. И тем не менее заставила себя хохотнуть вместе со Стивеном,
потому что так надо, потому что муж не прикасался ко мне вот уже три недели,
и меня мучило подозрение, что больше не прикоснется никогда.
Мне было страшно. Хотелось спать. И плакать. Не в состоянии ни на чем
сосредоточиться и здраво мыслить, я бестолково металась по дому: то шторы
задерну, то игрушки соберу, то возьмусь драить кастрюлю до хирургического
блеска. Виина предложила посидеть с детьми, чтобы мы со Стивеном сходили, к
примеру, в ресторан перед его командировкой. Я отказалась - не могу. Не в
силах так долго сидеть на одном месте.
- Что ты принимаешь? Прекрати гльотать всякую дрянь, - посоветовала
Виина.
- Я ничего не принимаю. Держусь исключительно на "Нескафе".
Боюсь, мне все же надо было выйти куда-нибудь со Стивеном. Опять я,
идиотка, дала маху. Потому что на следующее утро, после отъезда Стивена в
аэропорт, я обнаружила пакет с подарком на день рождения Дэниэла - лохматого
Элмо, игрушку-варежку, можно было бы сказать, в натуральную величину, если
бы Элмо был реальным существом. (А я уверена, что это не так, хотя выглядел
он поразительно живым, чего в последнее время нельзя было сказать о моем
муже: вернувшись из офиса, он вел долгие беседы по телефону или стучал по
клавишам ноутбука, отвечая на е-мейлы.) В пакете обнаружилась говорящая (Мне
уже три года!) открытка с Паровозиком Томасом и трубочка купюр, стянутая
резинкой. Тысяча фунтов. Тысяча. Слишком много, если он намерен, как обещал,
вернуться через несколько дней. И до слез мало, если он не собирался
возвращаться. У меня родился новый, и далеко не беспочвенный, страх.

Глава девятая

Логопед глубоко беременна - месяцев шесть, прикинула я. У нее толковое,
живое лицо и по-американски бодрый голос. Подъехав вместе с креслом к столу
с раскрытой картой Дэниэла, докторша одернула платье и с ходу, без тени
смущения, приступила к самой больной для меня теме - заговорила о Дэниэле,
который сидел тут же, в кабинете.
- Тяжесть средняя. Не безнадежен. - Она прищурилась на Дэниэла сквозь
стекла очков без оправы. Левое ухо у логопеда утыкано дюжиной стразов, на
макушке облачко подобранных заколками черных кудрей, а роскошная улыбка
затмевает мелкие прыщики - бич беременных. - Собственно, я не вправе даже
называть его аутистом, не моя специальность. Однако на вашем месте я