"Станислав Лем. Дневник, найденный в ванне" - читать интересную книгу автора

Мое сознание не воспринимало ничего, только отражало
окружающее. Наконец, неизвестно каким образом, я очутился в
проходе, ведущем к туалетным комнатам. Пройдя в одну из дверей,
я обнаружил, что попал в похожую на операционную, сверкающую
никелированными трубками и кафелем ванную комнату с мраморной,
резной, словно саркофаг, ванной.
Едва усевшись на ее край, я почувствовал, что засыпаю.
Последним усилием я хотел погасить подсматривавший за мной свет,
но выключателя видно нигде не было. Некоторое время я сидел,
покачиваясь, на широком краю ванны. Отблески отраженного от
никелированных предметов света назойливо лезли в глаза,
вонзались в веки, поигрывали бликами на ресницах.
Несмотря на такую пытку, я все же заснул. Закрыв лицо
руками, сполз на что-то твердое, ударился обо что-то острое, но
боль нисколько меня не побеспокоила.
Сколько времени я проспал, не знаю.
Пробуждался я с трудом, долго, пробираясь через
бесформенные, загромоздившие вход в явь какие-то вязкие, хотя и
невесомые препятствия. Наконец я отбросил последнее - как крышку
гроба - и в мои зрачки полилось сияние, исходившее из голой
лампочки под высоким белым лепным потолком.
Я лежал навзничь возле мраморного основания ванны, и
кости мои ныли, словно после падения с высоты. Прежде всего я
поспешил стащить с себя одежду и вымыться под душем. В
серебряной полочке на стене я обнаружил стаканчик с жидким
ароматным мылом, оказалось здесь и мохнатое жесткое полотенце с
вышитыми на нем широко раскрытыми глазами, одно прикосновение
которого разгоняло кровь и заставляло гореть кожу. Проникнувшись
бодростью и свежестью, я поспешил одеться. До этой минуты я
совсем не думал о том, что буду делать дальше. Протянув руку к
задвижке, я вдруг впервые после пробуждения осознал, где
нахожусь, и острота этого открытия поразила меня, как
электрический разряд. Я словно бы ощутил неподвижный белый
лабиринт, который за тонкой перегородкой бесстрастно ожидал
моего бесконечного, как и он сам, блуждания. Я почувствовал сети
его коридоров, ловушки разделенных звуконепроницаемыми стенами
комнат, каждая из которых была готова втянуть меня в свою
историю, чтобы затем тут же выплюнуть.
От этой вспышки ясновидения я задрожал, в долю секунды
покрывшись потом. Я был готов выбежать наружу с отчаянным
бессмысленным воплем о помощи или с мольбой о милосердной
смерти. Но этот приступ слабости длился очень недолго.
Я глубоко вздохнул, выпрямился, отряхнул одежду, проверил
с помощью зеркала над боковым умывальником, выгляжу ли я должным
образом, и ровным, не очень быстрым, но и не слишком медленным,
в навязанном Зданием ритме, деловым шагом вышел из ванной.
Перед тем, как выйти, я поставил часы на восемь. Сделал я
это наугад, чтобы иметь хотя бы какое-то представление о ходе
времени, пусть даже и не ведая, день ли сейчас или ночь.
Коридор, в который я вышел, был боковым, редко посещаемым