"Станислав Лем. Дневник, найденный в ванне" - читать интересную книгу автора

Мы направились к ближайшей двери. В квадратной комнате
сидел неимоверно толстый человек, который, помешивая чай, грыз
конфеты из бумажного пакета.
Кроме него здесь никого не было. В задней стене кабинета
имелась маленькая, совершенно черная дверца. Даже ребенок едва
ли смог бы в нее протиснуться.
- Где Прандтль? - спросил Эрмс.
Толстый офицер, не переставая жевать, показал ему три
пальца. Мундир на нем был расстегнут. У меня создалось
впечатление, что он вот-вот стечет со стула, на котором сидит.
У него было отекшее лицо, налившаяся жиром шея, вся в
складках, дышал он шумно, с присвистом. Казалось, того и гляди
задохнется.
- Ладно,- сказал майор.- Прандтль сейчас придет. Вы пока
подождите здесь. Он вами займется. Когда освободитесь, зайдите,
пожалуйста, ко мне за талонами. Хорошо?
Я обещал, что не премину это сделать.
Когда он ушел, я перевел взгляд на толстяка. Тот с
хрустом поглощал конфеты.
Я присел на стул у стены, стараясь не смотреть на
болезненно жирного офицера, потому что он раздражал меня своим
чавканьем, а еще более тем, что выглядел так, словно его в любую
минуту может хватить апоплексический удар. Складки кожи на его
шее прямо-таки посинели под щетиной коротко остриженных волос.
Его тучность была его крестом, мученичеством. Он дышал, прилагая
такие усилия, на которые можно было решиться, пожалуй, лишь в
случае крайней необходимости, и то на минуту, а он делал это
постоянно, и притом будто бы вообще этого не замечал.
Он боролся за каждый глоток воздуха и грыз конфеты. Я
испытывал неодолимое желание вырвать у него пакет со сладостями.
Он жрал их, глотал, краснел, синел и лез липкими пальцами за
новыми. Я переставил стул и сел к нему боком. Повернуться к нему
спиной я как-то не решился - вовсе не потому, что это было бы
невежливо, но просто я боялся, что он там сзади задохнется, а
мне вовсе не хотелось иметь позади себя труп.
На некоторое время я прикрыл глаза. Много бы я дал, чтобы
выяснить, улучшилась ли моя ситуация. Мне казалось, что да, но
слишком многое этому "да" противоречило. То, что Эрмс готов был
меня отравить - а сомнений в отношении содержимого ампулы у меня
не было,- в этом я не имел к нему претензий. Несколько хуже
обстояло дело со старичком в золотых очках. У меня не было
уверенности, окончательно ли я развязался с этой историей. Во
всяком случае не было похоже, чтобы это дело грозило мне какими-
либо неприятностями в будущем. Теперь у меня была более
серьезная причина для озабоченности - инструкция. Дело было
вовсе не в том, что она очень уж сильно походила на протокол
моих перемещений внутри Здания и даже, более того, моих мыслей.
В конце концов я все еще мог оставаться объектом испытаний, хотя
Эрмс и отрицал это категорически. Ведь он сам потом признал, что
разговор наш не следует понимать буквально, что он является