"Станислав Лем. Из воспоминаний Ийона Тихого I" - читать интересную книгу автора

возобновлять заранее обреченные попытки. Жалки эти убогие гении, титаны
карликового духа, от рождения искалеченные природой, которая в припадке
мрачного юмора добавила к их бездарности творческое неистовство, достойное
самого Леонардо; их удел в жизни - равнодушие или насмешки, и все, что
можно для них сделать, это побыть час или два терпеливым слушателем и
соучастником их мономании.
В этой толпе, которую лишь собственная глупость защищает от отчаяния,
появляются изредка другие люди; я не хочу ни хвалить их, ни осуждать, вы
сделаете это сами. Первый, кто встает у меня перед глазами, когда я это
говорю, профессор Коркоран.
Я познакомился с ним лет девять или десять назад. Это было на
какой-то научной конференции. Мы поговорили несколько минут, и вдруг ни с
того ни с сего (это никак не было связано с темой нашего разговора) он
спросил:
- Что вы думаете о духах?
В первый момент я решил, что это - эксцентричная шутка, но до меня
доходили слухи о его необычности, - я не помнил только, в каком это
говорилось смысле, положительном или отрицательном, - и на всякий случай я
ответил:
- По этому вопросу не имею никакого мнения.
Он как ни в чем не бывало вернулся к прежней теме. Уже послышались
звонки, возвещающие начало следующего доклада, когда он внезапно нагнулся
- он был значительно выше меня и сказал:
- Тихий, вы человек в моем духе. У вас нет предубеждений. Быть может,
впрочем, я ошибаюсь, но я готов рискнуть. Зайдите ко мне, - он дал мне
свою визитную карточку. - Но предварительно позвоните по телефону, ибо на
стук в дверь я не отвечаю и никому не открываю. Впрочем, как хотите...
В тот же вечер, ужиная с Савинелли, этим известным юристом, который
специализировался на проблемах космического права, я спросил его, знает ли
он некоего профессора Коркорана.
- Коркоран! - воскликнул он со свойственным ему темпераментом,
подогретым к тому же двумя бутылками сицилийского вина. - Этот
сумасбродный кибернетик? Что с ним? Я не слышал о нем с незапамятных
времен!
Я ответил, что не знаю никаких подробностей, что мне лишь случайно
довелось услышать эту фамилию. Мне думается, такой мой ответ пришелся бы
Коркорану по душе. Савинелли порассказал мне за вином кое-что из сплетен,
ходивших о Коркоране. Из них следовало, что Коркоран подавал большие
надежды, будучи молодым ученым, хоть уже тогда проявлял совершенное
отсутствие уважения к старшим, переходившее иногда в наглость; а потом он
стал правдолюбом из тех, которые, кажется, получают одинаковое
удовлетворение и от того, что говорят людям все прямо в глаза, и от того,
что этим в наибольшей степени вредят себе. Когда Коркоран уже смертельно
разобидел своих профессоров и товарищей и перед ним закрылись все двери,
он вдруг разбогател, неожиданно получив большое наследство, купил какую-то
развалину за городом и превратил ее в лабораторию. Там он находился с
роботами - только таких ассистентов и помощников он терпел рядом с собой.
Может он чего-нибудь и добился, но страницы научных журналов и бюллетеней
были для него недоступны. Это его вовсе не заботило. Если он еще в то
время и завязывал какие-то отношения с людьми, то лишь за тем, чтоб,