"Станислав Лем. Из воспоминаний Ийона Тихого III" - читать интересную книгу автора

колотить в дверь все сильнее и сильнее; лишь тогда в глубине дома
послышались шаркающие шаги, и неприятный, скрипучий голос спросил:
- Кто там?
Я сказал. Свою фамилию я произносил со слабой надеждой, что, может,
здесь ее слышали. За дверью будто раздумывали, наконец брякнула цепочка,
загрохотали засовы, совсем как в крепости, и при свете висящего высоко на
стене канделябра показался чуть ли не карлик. Я узнал его, хоть видел лишь
раз в жизни, не помню даже где, его фотографию; трудно было, однако, его
забыть. Он был почти совершенно лысый. По черепу, над ухом, проходил
ярко-красный шрам - как после удара саблей. На носу у него криво сидели
золотые очки. Он моргал, словно вышел из темноты. Я извинился перед ним,
прибегая к обычным в таких обстоятельствах выражениям, и замолчал, а он
по-прежнему стоял передо мной, будто не имел ни малейшего желания впустить
меня хоть на шаг дальше в этот большой темный дом, из глубины которого не
слышалось ни малейшего шороха.
- Вы Зазуль, профессор Зазуль... правда? - сказал я.
- Откуда вы меня знаете? - пробурчал он нелюбезно.
Я снова произнес что-то банальное, в том смысле, что трудно не знать
такого выдающегося ученого. Он выслушал это, презрительно скривив
лягушачьи губы.
- Гроза? - переспросил он, возвращаясь к словам, произнесенным мной
раньше. - Слышу, что гроза. Что ж из того? Вы могли пойти еще куда-нибудь.
Я этого не люблю. Не выношу, понимаете?
Я сказал, что превосходно его понимаю и совершенно не имею намерения
ему мешать. С меня хватит стула или табурета здесь, в этом темном холле; я
пережду, пока гроза хоть немного стихнет, и уйду.
А дождь действительно разошелся вовсю лишь теперь и, стоя в этом
темном высоком холле, как на дне гигантской раковины, я слышал его
протяжный, со всех сторон плывущий шум - он возрастал над нашими головами
от оглушительного грохота жестяной крыши.
- Стул?! - сказал Зазуль таким тоном, будто я потребовал золотой
трон. - Стул, действительно! У меня нет для вас никакого стула, Тихий!
Я... у меня нет свободного стула. Я не терплю... и вообще полагаю, да
полагаю, что лучше всего будет для нас обоих, если вы уйдете.
Я невольно глянул через плечо в сад - входная дверь была еще открыта.
Деревья, кусты - все смешалось в сплошную бурно колышущуюся под ветром
массу, которая блестела в потоках воды. Я перевел взгляд на горбуна. Мне
приходилось сталкиваться с невежливостью, даже с грубостью, но ничего
подобного я никогда не видел. Лило как из ведра, крыша протяжно грохотала,
словно стихии хотели таким образом утвердить меня в решимости; это было,
впрочем, лишним, ибо мой пылкий нрав начал уже восставать. Попросту
говоря, я был зол, как черт. Отбросив всякие церемонии и правила хорошего
тона, я сухо сказал:
- Я уйду лишь, если вы сможете вышвырнуть меня силой, а должен
сообщить, что не принадлежу к слабым созданиям.
- Что?! - крикнул он пискливо. - Нахал! Как вы смеете, в моем
собственном доме!
- Вы сами спровоцировали меня, - ледяным тоном отвечал я. И,
поскольку я был уже взвинчен, а его назойливо сверлящий уши визг
окончательно вывел меня из равновесия, добавил: - Есть поступки, Зазуль,