"Станислав Лем. Патруль" - читать интересную книгу автора

какое-то странное состояние - не чувствовал собственных рук.
Ноги он чувствовал. Правая выжимала тормозную педаль.
Не отрывая глаз от светлячка, попробовал пошевелить руками.
Пятнышко подходило как будто ближе - до него оставалось 1.9,
даже 1.8 километра. Выходит, догоняло его?
Он попробовал поднять руку - и не смог. Вторую... - даже
не то, что не смог, он просто не чувствовал рук, словно их не
было вовсе. Попытался взглянуть на них - шея не слушалась. Она
была жесткой, твердой как дерево.
Его охватила паника. Почему он до сих пор не сделал того,
что было его неукоснительным долгом? Почему, заметив пятнышко, не
вызвал немедленно Базу и не доложил о нем?
Потому что стыдился. Уилмер и Томас, наверное, тоже. Можно
представить себе, какой хохот поднялся бы в радиорубке.
Светлячок! Белый светлячок, который сперва удирает от ракеты, а
потом за ней гонится! Вот уж действительно! Да ты ущипни себя и
проснись, ответили бы ему.
Теперь ему было все равно. Он еще раз взглянул на экран и
сказал:
- АМУ-111 Патрульной Службы вызывает Базу...
То есть хотел сказать. Но не смог. Вместо голоса - какое-то
невнятное бормотанье. Он напряг все силы - изо рта вырвался рев.
Тогда-то - только тогда - его взгляд соскользнул с экрана и
упал на зеркало. Перед ним, в кресле пилота, в круглом желтом
шлеме сидело чудовище.
У чудовища были огромные, набрякшие, выпученные глаза,
полные смертельного ужаса, лягушачий рот, растянутый и как будто
разорванный по уголкам - между губами болтался темный язык.
Вместо шеи - какие-то струны, беспрерывно дрожавшие, нижняя
челюсть утопала в них; и это страшилище с серым, стремительно
распухшим лицом, ревело.
Он пытался закрыть глаза - и не мог. Хотел опять посмотреть
на экран - не мог. Чудовище, прикованное к креслу, содрогалось
все яростнее, словно пробуя разорвать ремни. Пиркс смотрел на
него, и это было все, что он мог еще сделать. Сам он не
чувствовал ничего, никаких конвульсий. Чувствовал только, что
задыхается - не может вдохнуть.
Где-то совсем рядом он слышал нестерпимый скрежет зубов. Он
уже окончательно перестал быть Пирксом, ничего не помнил, не было
у него ни тела, ни рук - только нога, выжимавшая тормоз. Да еще
зрение, мутневшее все сильнее. Перед глазами роились маленькие
белые пятнышки. Он пошевелил ногой. Нога тоже подрагивала. Он
поднял ее. Чудовище в зеркале было пепельно-серым - пена стекала
с губ. Глаза совершенно вылезли из орбит. Оно билось в
конвульсиях.
Тогда он сделал последнее, что еще мог. Выбросил ногу вверх
и что было сил ударил себя коленом в лицо. Ужасная, сверлящая
боль в разбитых губах, кровь брызнула на подбородок, он ослеп.
- А-а-а-а... - стонал он. - А-а-а-а...
Это был его голос.