"Станислав Лем. О сверхчувственном познании." - читать интересную книгу автора

увеличивает шансы воссоздания оригинала сообщения, ведь, кроме
шумов в канале связи, существуют собственные шумы приемника,
причем в каждом аппарате они искажают разные фрагменты сообщения.
Между тем такого кумулятивного эффекта в телепатии вовсе не
наблюдается. Здравый смысл подсказывает провести эксперимент, в
котором зеркальце, помещенное на кварцевой нити гальванометра, мы
просили бы сдвинуть усилием воли не одного человека, а ста или
ста тысяч. Если они попробуют объединенными усилиями сдвинуть
зеркальце влево, то, казалось бы, оно должно двигаться тем
заметнее, чем больше "телекинетических атлетов" участвует в
эксперименте. Однако зеркальце и не думает двигаться.


V


Я в общих чертах представил две закономерности, которые
проявляются в истории сверхчувственных явлений: их подчиненность
духу времени и неуловимость. В соответствии с духом нашего
времени иррациональное тайное знание превратилось в
рационализированную психотронику, ибо явления эти всегда попадают
под опеку области знания, которой в данную эпоху присваивается
наивысший социальный статус. Genius temporis [Дух времени
(лат.).] облачал эти явления в одежды не по росту, взятые у
других явлений, которые потом неизбежно с них спадали. Так было,
например, с магией sensu stricto [В строгом смысле (лат.).], так
было потом с "животным магнетизмом" или гипнозом. "Магнетизм"
скончался естественной смертью, а гипноз унаследовала медицина.
Из-за неуловимости всех этих феноменов мы не в состоянии так их
сгустить, сконцентрировать, усилить, чтобы они удовлетворяли хотя
бы минимуму исследовательских критериев, чтобы их можно было
воспроизвести и выделить среди случайных отклонений длинных серий
хаотических по своей сути событий.
Из всего этого следует удручающий вывод, который ранее был
обещан как нечто вроде прогноза на будущее. Я считаю, хотя и не
мог бы этого доказать, что в ближайшие 50 или 80 лет ничего
принципиально важного в рассматриваемой нами области не
произойдет. Это значит, что интерес к этим явлениям будет
по-прежнему осциллировать - то усиливаться, то ослабевать, что
новые методы исследования, возникающие по мере развития
естественных наук, будут и далее вторгаться в эту область, но
по-прежнему будут получаться неоднозначные результаты,
возбуждающие то большие надежды, то скептицизм, но ничего не
будет решено окончательно, и вся эта гора экспериментов сможет
родить только мышь. Иначе говоря, практические эффекты
исследований окажутся близкими к нулю и немногим лучше будут
обстоять дела в области теории. Все по-прежнему останется в
полумраке на границе принятия наукой и изгнания из нее, и вместе
с тем по-прежнему будут даваться самоуверенные обещания быстрого
успеха, решающего перелома, который уже близок, обещания