"Станислав Лем. Маска" - читать интересную книгу автора

Станислав Лем.

Маска


Stanislav Lem. Maska, 1976
И.Левшин, перевод, 1976

Вначале была тьма, и холодное пламя, и протяжный гул; и многочленистые,
обвитые длинными шнурами искр, дочерна опаленные крючья передавали меня все
дальше, и металлические извивающиеся змеи тыкались в меня плоскими рыльцами,
и каждое такое прикосновение пробуждало молниеносную, резкую и почти
сладостную дрожь.
Безмерно глубокий, неподвижный взгляд, который смотрел на меня сквозь
круглые стекла, постепенно удалялся, а может быть, это я передвигалось
дальше и входило в круг следующего взгляда, вызывавшего такое же оцепенение,
почтение и страх. Неизвестно, сколько продолжалось это мое путешествие, но
по мере того, как я продвигалось, лежа навзничь, я увеличивалось и
распознавало себя, ища свои пределы, хотя мне трудно точно определить, когда
я уже смогло объять всю свою форму, различить каждое место, где я
прекращалось и где начинался мир, гудящий, темный, пронизанный пламенем.
Потом движение остановилось и исчезли суставчатые щупальца, которые
передавали меня друг другу, легко поднимали вверх, уступали зажимам клещей,
подсовывали плоским ртам, окруженным венчиками искр; и хоть я было уже
способно к самостоятельному движению, но лежало еще неподвижно, ибо хорошо
сознавало, что еще не время. И в этом оцепенелом наклоне -- а я лежало тогда
на наклонной плоскости -- последний разряд, бездыханное касание, вибрирующий
поцелуй заставил меня напрячься: то был знак, чтобы двинуться и вползти в
темное круглое отверстие, и уже без всякого понуждения я коснулось холодных
гладких вогнутых плит, чтобы улечься на них с каменной удовлетворенностью.
Но может быть, все это был сон?
О пробуждении я не знаю ничего. Помню только непонятный шорох вокруг
меня и холодный полумрак. Мир открылся в блеске и свете, раздробленном на
цвета, и еще так много удивления было в моем шаге, которым я переступало
порог. Сильный свет лился сверху на красочный вихрь вертикальных тел, я
видело насаженные на них шары, которые обратили ко мне пары блестящих
влажных кнопок. Общий шум замер, и в наступившей тишине я сделало еще один
маленький шаг. И тогда в неслышном еле ощутимом звуке будто лопнувшей во мне
струны я почувствовало наплыв своего пола, такой внезапный, что у меня
закружилась голова, и я прикрыла веки. И пока я стояла так с закрытыми
глазами, до меня со всех сторон стали долетать слова, потому что вместе с
полом я обрела язык. Я открыла глаза, и улыбнулась, и двинулась вперед, и
мое платье зашелестело. Я шла величественно, окруженная кринолином, не зная
куда, но шла все дальше, потому что это был придворный бал, и воспоминание о
моей ошибке -- о том, как минуту назад я приняла головы за шары, а глаза за
мокрые пуговицы, -- забавляло меня ее ребяческой наивностью, поэтому я
улыбнулась, но улыбка эта была предназначена только мне самой. Слух мой был
обострен, и я издалека различала ропот изысканного признания, затаенные
вздохи кавалеров и завистливые вздохи дам: "Откуда эта девочка, виконт?" А я
шла через гигантскую залу под хрустальной паутиной жирандолей, и лепестки