"Станислав Лем. Кибериада (Авт.сб. "Непобедимый. Кибериада")" - читать интересную книгу автора

Три, самолож выверстный, вертяшку сум воздлинем,
Секливой апелайде и боровайка кнется,
Гренит малополешный тем перезлавским тринем,
И отмурчится бамба, и голою вернется.

- Уже лучше! - воскликнул, правда не совсем уверенно, Трурль. -
Последние слова имели смысл, заметил?
- Ну, если это все... - промолвил Клапауциус, который был сейчас
олицетворением изысканнейшей вежливости.
- Черт бы его побрал! - завопил Трурль и снова исчез во внутренностях
машины: оттуда доносился лязг, грохот, раздавались треск разрядов и
проклятия конструктора. Наконец он высунул голову из небольшого отверстия
на третьем этаже и крикнул:
- Нажми-ка теперь!
Клапауциус выполнил просьбу. Электрибальд задрожал от фундамента до
верхушки и начал:

Грызнотвурога жуждя, голенистый лолень
Самошпака миманку...

Голос оборвался, - Трурль в бешенстве рванул какой-то кабель, что-то
затрещало, и машина смолкла. Клапауциус так хохотал, что в изнеможении
опустился на подоконник. Трурль кидался туда и сюда, вдруг что-то
треснуло, звякнуло и машина весьма деловито и спокойно произнесла:

Зависть, чванство, эгоизм, по словам Конфуция,
До добра не доведут - знает это и болван.
Словно краба грузовик, так и Клапауция
Мощью замыслов раздавит духа великан!

- Вот! Пожалуйста! Эпиграмма! И прямо не в бровь, а в глаз! -
выкрикивал Трурль, описывая круги, все ниже и ниже, ибо он сбегал вниз по
узкой спиральной лестничке, пока почти не влетел в объятия коллеги,
который перестал смеяться и несколько оторопел.
- А, дешевка, - сказал тут Клапауциус. - Кроме того, это не он, а ты
сам!
- Как это я?
- Ты это сочинил заранее. Догадываюсь по примитивности, бессильной
злости и банальным рифмам.
- Ах вот как? Ты предложи что-нибудь другое! Что захочешь! Ну, что же
ты молчишь? Боишься, а?
- Не боюсь, а просто задумался, - сказал задетый за живое Клапауциус,
стараясь найти самое трудное из возможных заданий, поскольку не без
основания полагал, что спор о качестве стихотворения, сложенного машиной,
трудно будет разрешить.
- Пусть сочинит стихотворение о кибэротике! - сказал он наконец,
радостно усмехаясь. - Пусть там будет не больше шести строк, а в них о
любви и измене, о музыке, о неграх, о высшем обществе, о несчастье, о
кровосмесительстве - в рифму и чтобы все слова были только на букву К!