"Станислав Лем. Путешествие двадцать шестое (Авт.сб. "Звездные дневники Ийона Тихого")" - читать интересную книгу автора

рассказал мне о своем пребывании у Горготов в системе Эридана, об
исследованиях над Труванками, этими необычайными созданиями с Пантелюзы,
самыми болтливыми растениями в космосе, показывал мне фотографии
Одоленгов. Эти последние передвигаются не известным нигде больше способом,
выворачивая при каждом шаге свое тело то налицо, то наизнанку. Я, в свою
очередь, поделился с ним впечатлениями своего двухлетнего пребывания на
Стредогенции: ее обитатели хоронят своих покойников в небе, а именно -
запаковав в гробы соответствующей формы, выстреливают их на большой
скорости в пространство; вся планета окружена роями гробниц, вращающихся
вокруг нее на манер искусственных спутников, и это летающее кладбище очень
затрудняет ракетную навигацию. В благодарность за эти сведения профессор
дал мне оттиск своего еще не опубликованного труда о планете Меопсере и о
живущих на ней разумных существах - Муциохах. Он так много рассказал мне о
их просто необычайном сходстве с людьми, что мне очень захотелось
навестить Меопсеру. Некоторое время я колебался, помня о своем решении
вернуться на Землю, но в конце концов исследователь победил во мне
человека. Когда прогнозы Бюро Космической Навигации указали на летную
погоду, я сердечно простился с Тарантогой и начал готовиться к отлету.
Запасшись всем необходимым, я купил в киоске близ порта карту той части
неба, где находится Меопсера. К несчастью, новую карту мне достать не
удалось, так что я купил подержанную. И рок захотел, чтобы именно
окрестности Меопсеры на ней нельзя было разобрать, так как там проходил
сгиб. Полагаясь на свою опытность, я начертил по линейке прямую в качестве
курса и пустился в путь.
Перелет должен был тянуться довольно долго, так что я взял с собою
побольше книг, чтобы проводить время за чтением; это были труды научного
содержания, описания различных трансгалактических путешествий, теория
космодромам, спортивная астронавтика и тому подобное. По мере чтения мое
неудовольствие и претензии к авторам непрестанно возрастали; наконец,
разгневанный их недобросовестностью, частыми ошибками, извращениями и даже
обманами, я решил коренным образом изменить столь губительное положение
вещей и, действуя со свойственной мне импульсивностью, немедленно уселся
писать. Именно таким образом появились мои теперешние записки. Я писал
четыре недели, днем и ночью, и даже когда меня одолевал сон, я не выпускал
пера из руки. Я так погрузился в свою работу, пейзажи планет так ясно
вставали у меня перед глазами, такая живая толпа образов окружила мой
стол, толкая друг друга в нетерпении поскорее попасть на страницы
рукописи, что я совершенно забыл, где нахожусь и куда лечу. Однажды ночью
из короткого, но глубокого сна, в который я погрузился, склонив голову на
груду исписанных листов, меня вырвало сильное сотрясение. Я вскочил и
бросился к окну. Снаружи царила абсолютная тьма.
Я обследовал внутренность ракеты и, убедившись, что она не повреждена,
заключил, что мимо нее скользнул какой-нибудь метеорит. Спать мне не
хотелось, и я вернулся к работе. Я писал уж много часов, как вдруг
заметил, что в ракете становится все светлее. Снова подошел я к окну, и
каково же было мое изумление, когда я увидел обширные поля, покрытые
пышной растительностью, и над ними небо, розовеющее зарею! Не колеблясь, я
открыл шлюз. Небо все светлело, высоко в нем плыли облака, тихий ветерок
шелестел в верхушках деревьев. Моя ракета с разгона врылась до половины в
мягкий песчаный холм; таким образом я приземлился на Меопсере довольно