"Станислав Лем. Воспитание Цифруши" - читать интересную книгу автора

И ну Гармонарх умолять да упрашивать, гладя преподобными своими Руками
Чудище по мохнатому лбу, а Углан Шкафарь, на портьере повиснув (которую
оборвал он вместе с частью деревянной обшивки), - отказываться, да
препираться, да пикироваться, усиленно акцентируя ранимую деликатность
своей души, так что я от изумленья опешил. А Гармонарх шепчет: Знаешь что,
Любезный Оплот Наш, Верно Нам Преданный? Мы пока временно Облыжника этого,
вместе с поклепищами его, всемилостивейше помилуем, и Мы ему Crimen Laesae
Gorillionis [нарушение закона об оскорблении Гориллия (лат.)] на время
простим, имея в виду, что он немедля и безусловно свои клеветушные враки
обратно врыгнет, признает свое негодяйство и собравшимся разъяснит, что
действовал в качестве Диверсионария, подстрекаемого иззарубежно, за
серебреники Иудины, и заданье имел Мелодию Обляпать, а Гармонию Сфер
облевать и через то уничтожить! Говорит, а сам Шкафону вовсю подмигивает,
и смекаю я с лету, что такое прощенство не более чем отсрочка казни, и
восклицаю, барабаня в цезурах: Чудовище собою чудовищно! Чудовищности
полно, как вошь меда, и смердит к тому же, как Сто Чертей! И даже если б
никого не жрало, а только икало да в углу угольно угланилось, от одной
лишь вони Игре Труба! Так говорю и ничего не врыгну, разрази меня Барабан!
Полный тупик.
Оркестр вылезает из контрабасов, тромбонов, фортепьян, из-под диванов,
одни еще уши по инерции затыкают, другие уже подымают головы, а животы их,
будучи посмелее, хотя и лежат плашмя, отзываются: Это факт, жрал, жрет и,
кто знает, может и дальше будет нас жрать! И в самом деле, такое пошло,
что Господь сохрани! А Гориллище, как сапог тупое, не поняло хитрости,
укрытой в речи Збасителевой, и говорит: Ах, ох, мне тут обиды чинят, я тут
полжизни убил на таком горболомстве и вот что получаю в награду, хватит с
меня шельмования, иду себе прочь и дальше, куда глаза глядят!
Позеленел на это король. - Ради Бога, - восклицает в крайнем отчаянии,
- а что же будет с Га.Сф.?! Не забывай, Любезный, о Гармонии Сфер, ведь мы
к ней всем миром, плечо к плечу, а Ты соль движения этого...
- Э, там, - отвечает Гориллище темное, - я свое сказал, а теперь пусть
Ваше Величество грызется само с музыкантами!
И прямо к дверям выходным разворачивается. Гармонарх при этих словах
сам мартышкой сползает в партер по портьере и вприпрыжку за ним, плачась в
плащ и жилетку. - Единственный, милый мой, верный! - кричит. - Не покидай
Нас! В распыл Колотушника пустим, только вернись и прости!
Гориллище туда, Гармонарх сюда, и пока они так меж колоннами кризис
правительственный исполняют, пока Министерский Совет за ними гоняется, а
над Обер-Порученцем для Интересных Положений оборвался шнур золотой с
кистями и по голове его шмякнул, каковую гармономедикам пришлось немедля
сшивать, словом, когда такой учинился гвалт, я вдоль стенки к
алебардистам, а те, заглядевшись на притопы королевско-угланские, ничего
не видят вокруг, я за ручку дверную, и в сени стремглав, и, мимо
инструментов чудесных, к внешним отворенным воротам, а из оных выбежав,
государи-братья, такую Тягу почуял, что без форсажа, больше скажу - вообще
без ракеты взял и взлетел, только меня и видели, однако ж по курсу не смог
удержаться, так меня колотило, и врезался в какое-то Облако, крайне
холодное, и сделалось мне даже приятно, разгоряченному; потом зазнобило
изрядно, но с разгону свернуть я уже не мог и вмерз в охвостье оной
кометы, леденея и всякое теряя сознание. А что было дальше, до самого