"Станислав Лем. Король Глобарес и мудрецы" - читать интересную книгу автора

потому, что эта глупость повсюду! Но такая повсюдность заслуживает
язвительного, отстраненного смеха уже потому, что смех стал бы
предвестником бунта и освобождения. Несомненно, стоило бы в таком именно
духе написать пасквиль на Вселенную - чтобы этот продукт величайшей
тупости был оценен по заслугам, чтобы отныне его сопровождал уже не хор
молитвенных воздыханий, но ироническая улыбка.
Король слушал, застыв в удивлении, а мудрец после минутного молчания
продолжал:
- Написать такой пасквиль было бы долгом каждого ученого, если б не то,
что тогда ему пришлось бы коснуться первопричины нынешнего порядка вещей,
именуемого Универсумом, которое заслуживает разве что снисходительной
усмешки. Начало же этому было положено тогда, когда Безмерность была еще
совершенно пуста и лишь ожидала акта творения, а мир, почкующийся
посредством небытия из чего-то меньшего, нежели небытие, породил лишь
горсточку скученных тел, на которых правил твой прапрапращур Аллегорик. И
замыслил он невозможное и безумное дело, а именно: помочь Природе в ее
бесконечно терпеливых и неспешных трудах! Решил он, вслед за нею, создать
Космос, обильный и полный бесценных чудес; поскольку же сам не сумел бы
этого сделать, велел построить наиразумнейшую машину, чтобы поручить это
ей. Строили этого молоха триста лет и еще триста - впрочем, время тогда
считали иначе, чем ныне. Не жалели ни сил, ни средств, и механическое
чудовище достигло размеров и мощи, едва ли не безграничных. Когда машина
была готова, узурпатор велел пустить ее в ход, не догадываясь, что,
собственно, делает. Машина, по причине его безграничной спеси, оказалась
чересчур велика, и потому ее мудрость, оставив далеко позади вершины
разума, проскочила кульминацию гениальности и скатилась до полного
умственного распада - в косноязыкую тьму центробежных токов, всякое
содержание разрывающих в клочья; страшилище это, закрученное спиралью,
словно галактика, заработало на бешеных оборотах и растеклось сознанием
при первых же невысказанных словах, и из этого якобы мыслящего со страшным
напряжением хаоса, в котором громады недоразвитых понятий взаимно
упраздняли друг друга, из этих судорог, корчей и столкновений напрасных
зародились и начали поступать в послушные исполнительные подсистемы лишь
обессмысленные знаки препинания! То была уже не машина, разумнейшая из
всех возможных, Всемогущий Космотворитель, но развалюха, плод опрометчивой
узурпации, который в знак того, что предназначался для великих свершений,
только и мог заикаться точками. Что же потом? Правитель ожидал
всесотворения, которое подтвердило бы правоту его замысла, самого
дерзкого, какой когда-либо рождался у мыслящего существа, и никто не
осмелился открыть ему, что он стоит у истоков бессвязного бормотанья,
механической агонии монстра, который уже родился полумертвым. Но
безжизненные и послушные громадины машин-исполнительниц, готовые выполнить
любой приказ, в заданном такте стали лепить из материального месива
проекцию точки в трехмерном пространстве, то есть шар; вот так, штампуя
без устали одно и то же, пока внутренний жар не распалил вещество, швыряла
машина в пустую бездну огненные шары, и в такт ее заиканию возник Космос!
А значит, твой прапрапрадед был творцом Мироздания, и он же - автором
глупости столь грандиозной, что второй такой никогда не будет. Ведь
уничтожение этого выкидыша было бы, конечно, гораздо более разумным
поступком, а главное - совершенно сознательным, чего о Творении никак не