"Станислав Лем. Одиссей из Итаки" - читать интересную книгу автора

пороге старости) не позволит продолжить поиски. Наконец возникает загадка
флорентийского манускрипта. Этот найденный в филиале крупной флорентийской
библиотеки пергаментный свиток середины XVIII столетия, исписанный
загадочными закорючками, поначалу кажется мало кому интересным трудом
алхимика-копииста. Но некоторые места напоминают нашедшему рукопись - а
это молодой студент-математик - функциональные ряды, в то время,
безусловно, никому не известные. Будучи предложен экспертам, трактат
оценивается по-разному. Целиком его не понимает никто; одни видят в нем
какие-то бредни с редкими проблесками логической ясности, другие - плод
болезни; два знаменитейших математика, которым Одиссей посылает фотокопию
рукописи, тоже расходятся во мнениях. Один из них, потратив немало труда,
расшифровывает эти каракули примерно на треть, заделывая пробелы
собственными догадками; он пишет Одиссею, что речь, правда, идет о
концепции - как можно предположить - потрясающей, но лишенной какой-либо
ценности. "Существующую математику пришлось бы аннулировать на три
четверти и снова поставить с головы на ноги, чтобы всерьез принять этот
замысел. Ведь это ни больше ни меньше как проект _другой_ математики,
нежели та, что создана нами. _Лучше_ она или _хуже_ - сказать не берусь.
Возможно, и лучше; но на то, чтобы это узнать, ушла бы целая жизнь сотни
лучших ученых, которые стали бы для флорентийского Анонима тем, чем для
Евклида были Больяи, Риман и Лобачевский".
Тут письмо выпадает из рук Гомера Одиссея, и с криком "эврика!" он
начинает бегать по комнате, глядящей стеклами окон на лазурный залив. В
эту минуту Одиссей понимает, что не человечество навсегда потеряло гениев
первого класса - это они потеряли человечество, потому что ушли от него.
Сказать, что эти гении просто не существуют, было бы мало: с каждым
следующим шагом истории они не существуют _все больше и больше_. Творения
забытых мыслителей второй категории никогда не поздно спасти. Стоит лишь
отряхнуть их от пыли и отдать в типографии или университеты. Но творений
первого класса ничто уже не спасет, ибо они стоят в стороне - вне течения
истории.
Общими усилиями человечество прокладывает русло в историческом времени.
Гений действует на самом краю русла, у самой кромки, предлагает своему или
следующему поколению несколько изменить направление движения, изгиб русла,
крутизну склона, глубину дна. Совсем по-иному участвует в работе духа
гений первого класса. Он не трудится в первых рядах и не выходит ни на шаг
вперед. Он где-то там, вдалеке, - во всяком случае, мысленно. Если он
предлагает иной тип математики, философской или естественнонаучной
систематики, то речь идет об идеях, никак не соприкасающихся с
существующими - ни в единой точке! Если он не будет замечен и выслушан
первым или вторым поколением, то потом это окажется совершенно невозможно.
Тем временем поток человеческого труда и мысли уже успеет проложить себе
русло, пойдет в ином направлении, и разрыв между ним и одинокой
изобретательностью гения будет возрастать с каждым столетием. Его никем не
замеченные и не выслушанные предложения могли, правда, направить иначе
развитие искусства, науки, всей мировой истории, но, раз уж этого не
случилось, человечество проглядело не только еще одну необычную личность с
ее духовным багажом - вместе с нею оно проглядело _иную собственную_
историю, и тут ничего не поделаешь. Гении I класса - это пути, оставшиеся
в стороне, ныне совершенно мертвые и заросшие, невостребованные выигрыши в