"Грозные моря" - читать интересную книгу автора (Дункан Дэйв)

2

Чьи-то сильные руки вытащили Рэпа из затхлого угла и развязали. У него настолько все онемело, что он не мог ухватить губами носик предложенной поилки, поэтому поилку сунули ему прямо в рот. Над ним склонился рыжебородый исполин, не старше его самого, настолько напоминающий его старого друга, что поначалу Рэп подумал, не галлюцинация ли это. Но Кратаркран должен сейчас сидеть дома в Краснегаре, в безопасности и тепле, зарабатывая честно на жизнь, а этот молодец – убийца. И его отвращение к грязному вонючему полудохлому фавну вполне понятно.

К счастью, недостатка в свежем воздухе по-прежнему не ощущалось, шквал улегся. Небо просветлело, и Рэп теперь мог бы видеть глазами почти так же хорошо, как и мысленным взором, если бы не практически полностью заплывшие веки (спасибо миленьким шуточкам Дарада). Волны не уменьшались и не уменьшатся, возможно, еще несколько дней. Свежий воздух, дождь и холод. Но он настолько ослаб, что не мог даже дрожать.

– Тан хочет тебя видеть, – сказал молодой колосс тем же неожиданно высоким голосом, что и Кратаркран. – Ты можешь идти?

Рэп дернул головой, даже на это потребовалось усилие. От воды затошнило, следовало бы пить помедленнее. Ясно, что кормить его не собирались, но в данный момент это ничуть его не волновало.

Матрос поднялся, взял Рэпа за ноги и потащил его по узкому проходу между лавками для гребцов. К сожалению, когда не гребли, весла бросали прямо тут же, так что для башмака, может, и оставалось достаточно места, но не для мужских широких плеч. Рэп бился головой то о лопасти, то о рукоятки весел. Первую часть пути он проделал вниз, вторую – вверх, пока «Кровавая волна» продолжала плясать по прозрачным холмам Летнего моря. Дойдя до кормы, налетчик выпустил ноги Рэпа, приподнял его за плечи и устроил так, чтобы он наполовину стоял на коленях, наполовину сидел на деревянном настиле.

– Спасибо, Варьяк, – сказал Калкор, – иди теперь вымой руки.

– Да, капитан. – Молодой пират ухмыльнулся и зашагал прочь, ловко сохраняя равновесие даже тогда, когда корабль задирал нос в небо.

Рэп не мог удержать под контролем свое прыгающее и ускользающее сознание, не то что абсолютно бесполезное тело. Он валялся на досках у ног тана как куча хлама. Он пытался встать как подобает мужчине, но проклятые мускулы отказывались повиноваться. Они не хотели ничего, только дрожать.

Возвышаясь на своем троне, Калкор протянул ногу в ботинке и носком поднял Рэпу голову – взглянуть на остатки лица.

– Дарад?

– Да, тан.

– Твоя рожа кому хошь отобьет аппетит! – Калкор оттолкнул ногой изуродованную голову Рэпа.

Личные апартаменты тана были битком набиты разными мешками и баулами, в которых, как разглядел Рэп, увязана была отборнейшая добыча. Палуба нависала слишком низко, чтобы в каютке мог выпрямиться представитель любой высокорослой расы. Даже для сидящего Калкора потолок был низковат.

Когда-то этот стул служил королю или епископу. Большой, украшенный изящной резьбой, инкрустированный драгоценными камнями, эмалью и золотом, обитый алым бархатом. Но, чтобы втиснуть его в низкую каюту, высокую спинку укоротили топором, половину драгоценностей повынимали, бархат изъязвился и сгнил от соленой воды. Даже ножки были расщеплены в тех местах, где их прибивали к днищу корабля, чтобы стул не скользил по полу.

Теперь он принадлежал полуголому пирату-джотунну, откинувшемуся на спинку и созерцавшему с видимым удовольствием распростертое у его ног безжизненное тело.

Калкор был именно таким, каким привиделся Рэпу в магическом откровении: крупный, молодой, могучий, волосы цвета белого золота свисают тяжелыми прядями. На бронзовом его лице брови напоминают белые крылья чайки, тяжеловесная угловатая красота сочеталась с дьявольской жестокостью. В отличие от Дарада и Рэпа, он не носил татуировок.

Таких ярко-голубых глаз Рэп не встречал ни у кого. Они светились, как кусочки неба, мертвенно-холодным огнем и улыбались радостью безумия. Джотуннам, подобным Гатмору, нужно было нарочно доводить себя до состояния ярости. Калкор оставался таким всегда.

И этот знаменитый убийца Калкор, тан Гарка, приходился дальним родственником королеве Иносолан и, возможно, владел словом силы, которое досталось ему от их общего предка, волшебника Иниссо.

– Ты Рэп.

– Да, господин. – Отвечать было опасно. Еще опаснее не отвечать.

– У меня есть несколько вопросов, – рявкнул Калкор. Волна вскинула корабль на высоченный зеленый гребень, в снастях выл ветер, швыряясь дождем и солеными брызгами. Калкор промок даже в своем закутке. – И ты на них честно ответишь.

Корабль зарылся носом в волну и начал долгий пробег в ложбине между двумя валами. Рэп кивнул и чуть не свалился от этого движения. Но все же сумел произнести:

– Да, господин.

Потом вдруг на пол легла тень, Рэп обратил к ней ясновидение. Над ним склонился, по-звериному осклабясь, Дарад. Он вытянул громадную лапу. Волосы колыхались от ветра, как спелый овес. Калкор, все с тем же надменным видом, переключил свое внимание на пришедшего.

– Ты обещал его мне! – заревел Дарад.

– Неужели? – Калкор выждал мгновение и повторил, чуть повысив голос: – Неужели?

– Да, ты сказал, что он будет моим. Ты отдал его мне! Мой подарок!

– Не помню. Ты уверен?

Калкор говорил не громче, чем того требовал шум ветра и волн. Холодная деланная улыбка пропадала только тогда, когда ветер бросал ему в лицо соленые брызги. Разумом Дарад едва ли отличался от бешеной собаки, поэтому его нисколько не трогали проблемы жизни и смерти любого другого, кроме него самого, существа. Но собственная судьба его очень даже волновала, поэтому он сумел уловить в словах Калкора скрытую угрозу.

– Ну... Я так думал, господин. Я, должно быть, перепутал.

– Что-то часто ты путаешь...

Невероятно, но это чудище-великанище продолжало оправдываться:

– Нет, сэр, то есть я хотел сказать, да... Я имел в виду, что больше такого не случится, господин.

– Мне бы очень этого не хотелось.

Дарад замешкался, губы его шевелились, потом он проворчал:

– Но запомните, тан, он обманщик. Он проведет вас.

– Не думаю.

Великан помедлил в нерешительности. Вроде его уже отправили восвояси, а вроде и жаль уйти и оставить Рэпа, лепечущего про волшебников и Сагорна, и Тинала, и Андора, и Джалона. Неужели он думал, что Калкор похитил для него Рэпа из Дартинга, города джотуннов, даже не поинтересовавшись зачем?

– Он к тому же псих. Мерещится ему всякое.

– Дарад, – сказал Калкор тем же назидательным тоном, – у меня есть обычай одаривать гостей, когда они уходят. Будь добр, потрудись, выбери себе что-нибудь. Что-нибудь потяжелее.

Мгновение монстр обдумывал его слова, затем поглядел на зеленые валы, марширующие за кораблем.

– Пандемия к северу, – бросил Калкор, – точнее не могу сказать, потому что не знаю.

Дарад повернулся и побежал прочь по проходу между скамьями.

Синие огоньки глаз вновь обратились к Рэпу. Казалось, спокойная улыбка Калкора приглашала разделить радость, но это было слишком легкомысленное предположение.

– Похоже, придется задать тебе побольше вопросов, чем я думал вначале. Его тупость отвратительна. Ну-с, ты когда-нибудь видел такие штуковины?

Тан достал из-за стула омерзительный предмет, который Рэп сразу не заметил. Он представлял собой деревянную рукоятку, отполированную до блеска от многократного использования, к одному концу которой крепилось множество тонких цепочек, каждая длиной с человеческую руку. Выглядели они так, будто их изваляли в грязи. К кольцам цепочек присохли черные комки.

Рэп только и смог, что покачать головой. Горло не слушалось его. Он облизнул соленые губы.

– Думаю, это работа гномов. Импы используют эти штуки в тюрьмах. А также в войсках. По-моему, это глупость. Если мужик не тянет, убей его и найди другого, к чему эти грязные разборки? Тем не менее у импов эта вещица используется для наказания. Джотунны не опускаются до такого варварства, верно я говорю? – Белые брови-крылья вопросительно и требовательно поднялись.

– Да, господин.

Калкор вспыхнул:

– Вздор! Нет, господин! Иногда полезно поиграть в жестокость. Должен же я в конце концов поддерживать свою репутацию или нет? Это лучше всего проделывать на берегу.

Находишь подходящее дерево, привязываешь человека за руки. Все становятся в очередь и передают плетку друг дружке. Чей удар убьет его, тот и выиграл. Я видел однажды, как человек выдержал двадцать два удара. Это был престарелый епископ, который не желал делиться маленьким припрятанным сокровищем. Можешь посоревноваться с ним, вдруг обскачешь. Пять ударов – и человек останется развалиной на всю жизнь. Если хорошенько постараться, то эта штуковина перешибет кость. Понятно тебе?

– Да, господин.

– Ну так вот, фавн, сейчас я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать. Я отлично распознаю ложь, и на каждое вранье – удар кошкой-девятихвосткой. Будь паинькой, тогда тебе не будет больно. Если я и убью тебя, то быстро. Правила ясны?

– Да, господин. Господин, можно глоток воды?

– Нет. Вопрос первый. Кто король Краснегара?

– Никто. Холиндарн умер.

Калкор кивнул, словно услышал нечто приятное, словно Рэп подтвердил известия, принесенные Дарадом. Калкор не знал и спрашивал, значит, очевидно, так и не получил письмо от Форонода.

Неужели агент не догадывался, кого он приглашает в Краснегар? Или рассматривал Калкора как неизбежность и хотел сыграть на доброй струнке тана, пока не поздно? Впрочем, у Калкора все струнки плохие. Ноги Рэпа закоченели еще больше, чем руки.

– Второй вопрос. Опиши Иносолан.

Рэп глубоко вдохнул, взвешивая, с одной стороны, грозящие ему мучения и, с другой – возможность того, что сказанное им может принести хоть какой-то вред... но все бесполезно – он уже говорил. Трусость имеет тысячи обличий, и во что ее ни ряди – слабость, измождение, голод, – все равно она останется трусостью. У него не хватило мужества заставить себя промолчать.

– Ростом посередине между импом и джотунном. Волосы золотые... потемнее золота... ну, вот как у того мужика, что чинит башмак... Зеленые глаза... Стройная. Она скачет верхом и...

– Меня интересует только ее внешность. Она красива?

– Да, господин.

– Смотри мне в глаза, когда со мной говоришь. Покажи, какого размера у нее грудь. М-м-м... Я бы хотел побольше. Она девственница?

– Я не знаю! – Рэп ухитрился почти крикнуть. Калкор усмехнулся, не отводя от Рэпа острых огоньков глаз.

– Ты обладаешь ясновидением, правда?

– Я, господин? Нет, господин.

– Это раз. Я предупреждал. Один удар. Можешь ли ты управлять им, включать и выключать по своей воле?

– Иногда, – промычал Рэп.

У Дарада рыбьи мозги. Он слишком много говорил. Как и Гатмор. Калкор по собственной воле ни за что не расстанется с ясновидцем.

– Это нелегко, так ведь? Поэтому ты соблюдаешь осторожность? Ты любишь ее?

– Инос? Люблю ее? Я? Я... Нет, конечно же нет.

– Два.

– Что «два»? – спросил Рэп.

Больнее от этих цепей не будет, просто не может быть хуже, чем сейчас, когда кровь возвращается в остывшие руки. А ноги! Боже, что с ногами!

– Два обмана – два удара. – Калкор приподнял рукоятку, и цепочки, как маятник, качнулись, позванивая. Вдруг, встрепенувшись, Рэп забыл про мучительную боль.

– Нет, я был коню... О Боги! Любить Инос?

Калкор в изумлении покачал головой:

– Ты не знаешь? Ты сам не понимаешь? Как трогательно. Сердце мое обливается кровью, благородные порывы так и прут из всех щелей. Беру «два» назад. Давно я не впадал в такую сентиментальность с тех пор, как святой претор Кластрала предлагал мне своих дочерей. Но все же давай выясним до конца. Ты хочешь Иносолан?

Рэп кивнул, слишком потрясенный, чтобы говорить. Как он осмелился? Так вот откуда взялась эта сумасшедшая мечта найти ее и стать ее – нет, не слугой – возлюбленным. Однажды она поцеловала его и позволила вернуть поцелуй. Они держались за руки. Щенячья любовь! Безнадежная, как осенняя морось. Немыслимо! Она королева, а он – невежа без роду без племени. Все это время он обманывал себя. Боги! Боги!

И вот почему он так разволновался, когда увидел мужчину, выходящего из ее палатки. Ревность, вот причина! Дурак! Дурак! Дурак!

Калкор наблюдал за ним с удивленным презрением, как будто мог прочитать это мысленное самобичевание.

– Так сильно, как никогда не хотел других женщин?

– Да, господин! – Боги свидетели, это было правдой.

– Да, пожалуй, это хорошая рекомендация. Впрочем, не знаю, может, у фавнов извращенные вкусы. А сейчас она где?

– Не знаю.

Калкор нахмурился, внимательно изучая Рэпа, и его синие глаза вспыхнули еще ярче. Он выждал, пока корабль взберется на следующий гребень, а потом осторожно спросил:

– Ну, а приблизительно?

– Вероятно, в Зарке, господин. Ее похитила колдунья, а эта колдунья – джинн.

Тан удивился:

– Правда? Да-а, похоже, волка слишком часто били по голове. Откуда ты знаешь мое имя?

– Увидел тебя... в... волшебном окне. – У Рэпа не осталось сил говорить. Боль все усиливалась, сводила с ума.

– Ты знаешь, где именно в Зарке?

– Араккаран, сэр.

– Вот теперь – два. Правду!

Отчаянно стараясь сосредоточиться и не стонать, а говорить, Рэп выдавил из себя:

– Колдунья сказала, что она из Араккарана.

– Но ты ведь думаешь, что Инос не в Араккаране. Почему?

Измученный, оглушенный собственной немощью, он не смог придумать складной лжи. Он начал путаный рассказ и о своей встрече с Блестящей Водой и Зиниксо, и как Хранители старались выкрасть Инос у колдуньи и друг у Дружки. Он думал, что за все эти небылицы тан выбросит его за борт – что вообще-то было бы блестящим выходом из положения, – но, как ни странно, Калкор, кажется, по верил.

Вопросы летели как стрелы, а Рэп выдавал суматошные ответы. Описал порт Мильфлер... сколько человек в армии Краснегара... Он обходил правду как только мог, но Калкор покачал головой и сказал:

– Уже пять, Рэп. Я, кажется, предупреждал. Боюсь, теперь тебе придется по-настоящему плохо. Следующий вопрос...

Казалось, тан обладал сверхъестественным чутьем на правду и ложь, хотя на расплывшемся лице Рэпа трудно было что-то прочесть, а ветер срывал слова с губ, искажая звуки. Наконец счет дошел до девяти, и только тогда Рэп наконец оставил всякие попытки что-то утаить. Боль затуманила разум. Если бы у него остались силы, он вскарабкался бы на борт и бросился в воду.

Должно быть, он потерял сознание, потому что в какой-то момент вдруг понял, что говорит лежа, прижавшись щекой к мокрым доскам. Потом фавн ощутил прямо перед носом две чудовищно грязные ступни. Над ним высился, словно мачта, юный Варьяк.

– ...помыть его, – говорил Калкор, – можешь, не угробив его, протащить на веревке за кораблем?

– Можно попробовать, господин.

– Сделай это по-быстрому, а потом найди ему какую-нибудь одежду. Этот фавн нужен мне живым.

– Что, соревнование по порке? – В голосе Варьяка зазвенел мальчишеский задор.

Этот дерзкий вопрос Калкор оставил без ответа; его взгляда было достаточно, чтобы джотунн проблеял:

– Да, господин, – и поскакал выполнять поручение.

Вымытый, высушенный, одетый, напоенный, накормленный, Рэп с удивлением обнаружил, что еще жив, хотя сам мечтал о смерти. Ходить он пока не мог, но дополз до Гатмора и напоил его. Потом потянулся к топору – единственному острому предмету в пределах досягаемости. Руки до того распухли, что едва могли удержать топор. Джотунны наверняка заметили, что он делал, но не вмешивались. Когда Рэп снял наконец с Гатмора последнюю веревку, он так устал, что свалился и тут же уснул.