"Паскаль Лене. Последняя любовь Казановы " - читать интересную книгу автора

очень любезно не принимать облик, внушавший ему лишь бесконечное почтение и
при этом погружавший в глубокую меланхолию.
Настроение Казановы еще больше испортилось при виде второго посетителя,
вылезшего из кареты вслед за назойливой старухой и оказавшегося священником
высокого роста. Его необычайно худая фигура была затянута в длинную, как
крестный путь, сутану, лицо покрыто оспинами, а возраст, похоже, приближался
к библейскому. И в то же время осанка и легкость, с какой он передвигался,
свидетельствовали об остатках силы, равной примерно той, что когда-то
позволила Лоту исполнить волю Господа.
Стоя на верхней ступени крыльца, Казанова пытался решить, что делать:
поскорее вернуться в дом и запереть свою дверь на ключ или все-таки
показаться этим назойливым мухам. Пока он раздумывал, из второй берлины
вышел мужчина средних лет, одетый, как буржуа, и вместе с кучером стал
вытаскивать огромный дорожный сундук, не оставляющий сомнений в намерении
его владельцев задержаться в замке на достаточно длительный срок.
Увидя эту картину, Казанова неподвижно замер на своем посту,
выставленный на обозрение, как заяц на мраморной крышке стола для дичи. Вмиг
заприметивший его "святой отец" бодрым шагом направился в его сторону,
раскинув руки так, словно намеревался заключить его в свои объятия. Не
выносивший в общении фамильярности и считавший ее почти оскорбительной,
Казанова невольно подумал о том, что люди и по сей день требуют от него
проценты с займов, договоры на которые он когда-то заключил, исходя из их
глупости, и процент по которым он получал в течение полувека. Наконец,
вздохнув и собравшись с силами, он принял решение спуститься по лестнице и
пойти навстречу своим непрошеным гостям.
В это время первая карета отъехала к конюшням, и старик с изумлением
обнаружил на том месте, где только что стояла берлина, стройную фигурку, без
сомнения принадлежавшую молодой женщине. Заходящее солнце пронизывало своими
бледными лучами окружавшее ее облако пыли, отчего силуэт был виден
недостаточно отчетливо. Первым стремлением Казановы было подойти ближе,
чтобы рассмотреть чудесное видение, но осуществить свое намерение ему не
удалось, поскольку подоспевшие в этот момент мадам де Фонсколомб и священник
наперебой принялись вгонять в его страдающую плоть ржавые гвозди приветствий
и комплиментов.

Полине Демаре к тому времени исполнилось двадцать шесть лет, и она была
последней, пятой дочерью сапожника, мастерская которого располагалась на
улице Божоле, недалеко от башни Тамплиеров, знаменитой тем, что когда-то в
ней томилась в заключении королевская семья. Добряк Демаре обувал в кожаные
башмаки весь квартал, располагавшийся между улицами Сентонж и Вертю. Его
заведение процветало, и пять прелестных, чисто одетых малюток, к тому же
умевших читать и вполне сносно писать, имели все необходимое, чтобы в
будущем превзойти по своему положению отца.
Десять лет назад, будучи в Париже по делам, мадам де Фонсколомб наняла
Полину, чтобы та следила за ее гардеробом, причесывала, читала и
сопровождала на прогулке. Поскольку глаза старой дамы были покрыты бельмами
катаракты, она почти не видела и испытывала большие трудности при
передвижении.
С той поры Полина была очень привязана к своей госпоже и относилась к
ней с большой любовью, словно к собственной бабушке.