"Евгений Ленский. Вокруг предела" - читать интересную книгу автора

Медленно прокрадываясь мимо приотворенной двери, Трофимов ухмыльнулся
своим слишком уж человеческим расчетам. Своей ли, нет ли, волей, делая в
коридоре первого этажа мозаичный пол, строители заложили в него пентаграмму.
Сколько раз проходил через нее Трофимов? Сотни? Тысячи? Пентаграмма молчала
до сегодняшнего дня, когда Трофимов узнал, что линии его судьбы сложились в
черту: Случайно ли на полу в мастерской валялась отвертка?
Из-за двери на тихий звук шагов выглянул Петров, перворазрядник-боксер,
которого, как огня боялись буйные. В руке он держал карты.
- А, Трофимов?.. - Мысли Петрова были в этих картах - мелочи с двумя
валетами. Он даже не задумался, а как, собственно, Трофимов попал в коридор?
Трофимов всем своим видом изобразил очень человеческое желание. Изобразил
убедительно: Петров махнул рукой и исчез в комнате. Мимоходом Трофимов
пожелал ему флешь-ройяль, чувствуя, что пожелание сбудется.
Дверь на лестницу он открыл так же легко, а решетка на окне лестничного
пролета держалась на одном гвозде - это было заметно с улицы и замечено
Трофимовым давно.
В больничном парке выло. Осенний штормовой ветер гнул деревья, гремел
жестью складов и надсадно свистел в проводах. Никто не услышал в этом шуме
падения решетки на газон. Ловко, как обезьяна. Трофимов спустился на землю
по плющу, густо заплетшему здание до окна, из которого он вылез, встал на
твердую почву, повернулся лицом к ветру а побежал.
Первые шаги давались легко. Ветер упругой, но тяжелой лапой упирался в
грудь, набивал рот воздухом, способствуя вдоху
и максимально затрудняя выдох. Но уже через несколько секунд Трофимов
ощутил, как его бег набирает скорость и мощь. Он уже не бежал, а несся
вперед плавными прыжками, тараня ветер, и тот расступался, пропуская его.
"А ведь это уже было, - мелькнуло в голове у Трофимова, - было, хотя и
невообразимо давно..." Мелькнуло не словами, а скорее обрывком картинки,
памятью тела, ощущением полета. Только тогда он несся высоко в безоблачном
небе и быстро, куда быстрее, чем сейчас А воздух - плотный, тугой, словно
раскалывался перед ним и смерчами срывался с кончиков крыльев. И еще был
звук - предсмертно-торжествующий, сотрясающий небо и землю, - вопль Велиала,
когда, пораженный молнией, он комом пролетал мимо. Пролетал, еще сохраняя
направление в зенит, но уже трагически изломав снежно-белые крылья. И они,
летящие, ответили на его крик кличем такой силы, что беспрерывно бившие
молнии, не долетая, дробились на мельчайшие частицы, обволакивали их тела и
загорались на них огнями святого Эльма. Не тогда ли возник в уме пораженного
наблюдателя внизу, на земле, Люцифер, "несущий свет"?
Но это только мелькнуло, мелькнуло и пропало. Так многое пропадало,
появившись намеком, отдаленным воспоминанием. Анатолий Петрович, молодой
врач-психиатр, исписал две тетради, еле поспевая за стремительной
Трофимовской скороговоркой. Выгода была обоюдной. Для Анатолия Петровича -
интересный случай и основа для диссертации, а для Трофимова - попытка
вспомнить если не все, то хотя бы связь времен. Но не просто времен, а
времен в нем, в отдельно взятом Трофимове. Интерес угас, когда Трофимов
кое-что понял, а его теоретические, путаные рассуждения охладили Анатолия
Петровича. А может быть, он уже собрал достаточно материала. Кто сказал, что
в стране слепых и кривой - король? В стране слепых кривой - сумасшедший!
Даже кривой, не говоря уже о зрячем.
"Дачу" Трофимов нашел легко, благо располагалась она сразу за оградой