"Владимир Ленский. Прозрачный старик и слепая девушка ("Эльфийская кровь" #1) " - читать интересную книгу автора

ничтожная - меньше года. Они были очень похожи: оба круглолицые, кареглазые,
с капризными пухлыми губами. И в то же время между ними имелось большое
различие. Оно становилось заметным, когда братья стояли рядом. И выражалось
краткими словами: Ренье был красив, Эмери - нет. В облике Эмери
отсутствовала та необъяснимая гармония, та соразмерность черт, которая
заставляла встречных, равно мужчин и женщин, оборачиваться вслед его
младшему брату.
И все же внешнее сходство черт было настолько значительным, что
братьев, как правило, путали. Близость усугублялась еще и тем, что оба чуть
прихрамывали на левую ногу, только Эмери был таким с рождения, а Ренье
повредил щиколотку в возрасте четырнадцати лет, когда неудачно упал с
лошади.
Несколько раз жертвами этого сходства становились девушки, которые
поначалу поддавались непобедимому обаянию Ренье, а после оказывались в
объятиях его старшего брата. Об этом и говорил Ренье, предостерегая Эмери от
увлечения новой студенткой. Чувство, которое вызывала у него Фейнне,
представлялось Ренье слишком тонким, Чтобы превращать его в предмет
розыгрыша и делить с кем-то, даже с братом.
Дом, который они снимали, находился на окраине городка Коммарши. Среди
студентов не было принято ходить друг к другу в гости: считалось дурным
тоном нарушать чужое уединение. Все общение между учащимися происходило
преимущественно в необъятном саду, библиотеке, учебных залах и стеклянных
беседках, разбросанных по обширной территории Академии. Поэтому братьям,
которые появлялись в Академии только порознь и носили одинаковую одежду,
почти полтора года удавалось скрывать, что их двое.
"Люди не умеют наблюдать, - говорил Эмери, - и привыкли доверять тому,
что видят своими невнимательными глазами". А Ренье вообще мало беспокоился
об этом. "Им и в голову не придет заподозрить меня в обмане, - утверждал он
в тех случаях, когда старший брат выговаривал ему за некоторую
беспечность. - Это слишком невероятно. Никто даже не подозревает, что такое
возможно".
Привычка изображать из себя одного человека вместо двух была у них
очень давней. Она велась с самого детства - практически с тех самых пор, как
они себя помнили. Как все дети, братья не задавали вопросов, считая, что все
происходит правильно, согласно порядку, заведенному от начала времен.
Если в замке случались гости, бабушка представляла им только одного
внука. И, как правило, только одного из двоих брали на праздники, где
существовала вероятность встретить знакомых.
Предпочтения ни одному из двоих не оказывали - брали то одного, то
другого. Но в тех случаях, когда мальчика показывали посторонним, его
неизменно называли "Эмери". И это тоже не обсуждалось.
Лет в семь братья впервые заподозрили наличие в своей жизни некоей
тайны и отнеслись к ней с полным доверием. Тайна тоже стала частью их
мироздания.
Через год тайна разрослась, обзавелась подробностями. Братья узнали,
что Ренье - бастард. Красивое слово, оброненное служанкой, заворожило
мальчиков, и Эмери одно время даже завидовал брату - что, впрочем, не мешало
им дружить по-прежнему.
С годами обстоятельства прояснялись все отчетливей. О случившемся в
семье говорили скупо, не без оснований полагая, что информированность лучше