"Владимир Ленский. Прозрачный старик и слепая девушка ("Эльфийская кровь" #1) " - читать интересную книгу автора

Конечно, не обладая зрением, она не сможет воспользоваться линзами... Но
предположим, что этот ее Элизахар овладеет предметом в достаточной мере,
чтобы рассчитать для девушки наилучшую оптическую ситуацию...
Ренье вообразил, как Фейнне летит над землей, в длинном развевающемся
платье, ничего не видя, лишь ощущая скрещенные лучи двух лун на своем
лице... Как она ощупывает чуткими руками упругие струи движущегося
воздуха...
Ренье с трудом перевел дух. Он чувствовал себя совершенно счастливым.

Можно считать, что Ренье сильно повезло: он, сколько ни мечтал о
Фейнне, не мог догадаться обо всех подробностях ее жизни. Он видел, конечно,
что она - милое, избалованное дитя богатого семейства, и мог воображать,
сколько нежных платьев скрывают ее сундуки, - платьев, только и мечтающих о
том, чтобы обхватать шелковыми пальцами плечи хозяйки, преданно прильнуть к
ее груди, обхватить ее за талию и вильнуть по ее бедрам. Одного этого для
Ренье было довольно, чтобы дыхание у него перехватило.
Но среди одежды, порученной кропотливым заботам нянюшки, среди
простеньких девичьих украшений и туфелек, хранились и другие вещи, столь же
необходимые Фейнне, сколь необходимы были клавикорды для Эмери: сложенные
стопкой загрунтованные холсты, краски, шероховатая толстая бумага, кисти -
все одного размера, густые, щедрые, но с тончайшим кончиком.
Когда Фейнне посещало вдохновение, она рисовала. Девушка была слепой с
рождения, но это не мешало видеть ей яркие, удивительные сны, и время от
времени девушка требовала, чтобы ей подали краски. Свои картины она то
показывала всем, то не показывала никому, в зависимости от настроения.
Иногда она стеснялась своих работ, иногда, напротив, желала слышать
постороннее мнение.
Однако чаще всего единственными созерцателями творчества Фейнне
оставались ее няня и телохранитель. Иные картины она таила даже от
родителей. Не потому, что в ее работах можно было заметить нечто чересчур
интимное или просто не вполне надлежащее, но потому лишь, что Фейнне
боялась, как бы родители не поняли ее творения неправильно. Ибо и у матери,
и у отца имелось собственное, и вполне определенное, представление о том,
каким обязан быть внутренний мир их дочери.
А прислуга любила Фейнне такой, какой она была, - без всяких условий,
ограничений и требований...
Картины, создаваемые Фейнне, воспринимались неискушенным зрителем как
довольно странные. Для девушки покупали специальные краски, которые
создавали на поверхности полотна объем, поэтому Фейнне могла ощупывать свою
картину пальцами и безошибочно добавлять новые мазки. Она пользовалась
только локальными цветами, и тем не менее создаваемые ею образы были
узнаваемы и производили сильное впечатление. Это был свежий, первозданный
мир, мир, где не существовало сложностей, полутонов и оттенков, мир чистоты
и однозначности. В нем свет был только светом, без примеси сумерек, а тьма -
сплошной чернотой без проблеска; в нем не существовало компромиссов. И все
же это был радостный мир, как радостна была сама Фейнне, и свет безусловно
преобладал над тьмой, а красное торжествовало над фиолетовым.

Элизахар пробудился среди ночи. Он находился в пустыне - процветающая,
полная сочной зелени земля скрылась за горизонтом, как будто никакого