"Владимир Ленский. Странники между мирами ("Эльфийская кровь" #2) " - читать интересную книгу автора

ему. Медленно, а затем все быстрее они закружили посреди поляны. Ее
величество была очень чуткой. Она идеально слушалась партнера и всегда
угадывала каждую новую фигуру танца, изобретаемого на ходу.
Вокруг вертелись другие пары, чуть поодаль взрывались шутихи, и
неожиданно Ренье увидел прямо перед собой высокий фонтан. Мощная струя
лупила прямо в ночное небо, и внутри спрессованной воды плясали многоцветные
огни, плененные стихией и вполне счастливые своей участью. С веселой яростью
яркие краски переливались в воде, рассыпались брызгами и еще какое-то время,
угасая, мерцали в траве - пока их не растаптывали ноги танцующих; прыгали на
их одежду, на волосы, на перстни, стекали по лицам.
Повинуясь странному порыву, Ренье покрепче сжал талию эльфийской
королевы и вместе с нею прыгнул в фонтан. Высоко над их головами взметнулась
струя, чтобы миг спустя обрушиться и утопить обоих в пестром море
раздробленных капель и осыпавшихся звезд.

* * *

Подобные знаки внимания имели бы чрезвычайно далеко идущие последствия,
будь они оказаны молодому человеку какой-нибудь другой дамой, не королевой.
Но коль скоро речь шла о королеве, они значили очень немногое: таков был ее
способ испытывать людей. Тем не менее сделалось очевидно, что ее величество
нашла нового придворного из окружения Талиессина интересным.
Ренье не мог поверить случившемуся. Как у него хватило нахальства
танцевать с королевой да еще затащить ее в фонтан? Как он решился на
переодевание в женский наряд? Но самым удивительным было то, что дядя
Адобекк оказался прав - ему все это простили, более того, сочли подобное
поведение не только допустимым, но и естественным - едва ли не
рекомендуемым.
Один только Адобекк не выказывал удовлетворения.
- Слабоватое начало, - подытожил он, когда они возвратились в дом
конюшего и устроились на просторной кухне в ожидании, пока прислуга устроит
для них умывание и подготовит свежую одежду.
Адобекк развалился на скамейке, под тазами и сковородами, висящими на
стене. Медная посуда была начищена и сверкала, и почти такого же цвета было
круглое лицо королевского конюшего: разгоряченное, блестящее от пота,
побагровевшее в тепле после целой ночи беготни, танцев и манящей близости
женщин.
Ренье стоял перед ним, машинально теребя края рукавов. Он не понимал,
чем так недоволен дядя.
- Я сделал все, как вы велели, - напомнил молодой человек.
- Ты был растерян! - фыркал Адобекк. - Не ты владел костюмом, но костюм
вел тебя - а это недопустимо! Или ты хочешь, чтобы обстоятельства взяли над
тобой верх? Ты должен в точности сознавать, чего желаешь добиться, коль
скоро вздумал облачиться женщиной!
- Я вздумал? - пробормотал Ренье, сбитый с толку.
- Ну а кто же? - Адобекк уставился на него с негодованием. - По-твоему,
это была моя идея? Даже и думать о таком забудь. Отныне все идеи - только
твои, даже те, которые были моими...
Ренье уселся рядом. Адобекк покосился на него и чуть отодвинулся.
- В целом недурно, - заключил конюший, - хоть в этом и нет твоей