"Алексей Леонтьев. В уездном городке" - читать интересную книгу автора

Алексей ЛЕОНТЬЕВ

В уездном городке


Памяти одной из первых чекисток,
Прасковьи Ивановны ПУТИЛОВОЙ,
посвящается

Монастырь виден издалека. Он стоит на высоком берегу озера. Белые стены
башен, позолота куполов, легкие переплеты звонниц...
Паром медленно полз через озеро. Доносился неторопливый колокольный
звон.
Саша сидела на корме, полузакрыв глаза, наслаждаясь тишиной и покоем.
Кругом негромко судачили люди: богомольцы, мешочники, окрестные
крестьяне. Разговор о Советах, о хлебе, о прежних барах. Тень от борта ушла,
солнце припекает, но лень шевельнуться, передвинуться в сторону.
Саша подумала, что в этом году еще ни разу не была за городом.
В Москву ВЧК переехала в марте вместе с Совнаркомом. Весной было не до
прогулок. Двенадцатого апреля по новому стилю был день ее рождения -
исполнилось восемнадцать. Еще в прошлом году она в этот день ездила с
подругами в Царское Село. А этой весной в ночь на двенадцатое апреля все
были подняты по тревоге: ВЧК в Москве ликвидировала анархистские банды. В
бывшем Доме купеческого общества на Малой Дмитровке, в особняке Грачева на
Поварской, на Донской улице анархисты отчаянно сопротивлялись. В тот день
погибло двенадцать Сашиных товарищей. И Вася Савенко, милый, скромный
художник из Киева, немного ухаживавший за ней.
На похоронах она первый раз увидела Николая. Он был в шинели, страшно
худой, обросший. Потом Саша узнала - он только что пробрался в Москву с
Украины, оккупированной немцами. Николай знал Савенко по Киеву.
- Мы теряем молодых, - говорил он у могилы.- Сознание таких горьких
утрат было бы невыносимо, если бы мы не знали, что с нами идет к людям самая
великая истина, истина социализма, и самая прекрасная любовь - ко всем
угнетенным и обездоленным. Только это сознание утешает нас в горькой
утрате... И мы говорим, нет, мы не знаем большей любви...
С кладбища они возвращались вместе. Начался дождь. Николай шел
ссутулившись, засунув руки в карманы обтрепанной шинели. На Саше была
новенькая кожанка из реквизированных складов анархистов, но башмаки
разваливались вконец, она чувствовала ступнями обкатанные грани булыжников.
А дождь шел все сильнее. Николай, смущаясь, предложил зайти к нему
переждать. Саша согласилась. Идти дальше в ее башмаках было просто
невозможно, и потом ей почему-то ужасно захотелось посмотреть, как живет
этот усталый, немолодой, по ее тогдашним понятиям, человек.
Шесть комнат бывшей квартиры какого-то присяжного поверенного были
почти пустыми, если не считать двух колченогих стульев и кухонного стола.
В доме не было ни заварки, ни сахарина, они пили просто крутой кипяток.
Башмаки пришлось снять, чтобы просушить, на левом чулке оказалась
огромная дыра. Несмотря на отчаянные протесты Саши, Николай заставил ее
снять чулок, ушел с ним в соседнюю комнату и через несколько минут вернул
виртуозно заштопанным. Позже Саша убедилась, что он умеет тачать сапоги,