"Дмитрий Леонтьев. Дипломатия греха (Следствие по-русски)" - читать интересную книгу автора

И иногда это бывает очень больно...
Он зачерпнул ладонью песок и принялся пересыпать его из руки в руку,
наблюдая, как он тает, утекая сквозь пальцы.
- Была у меня девушка... Ее убили... Надругались и убили.
- Извини, - сказал я, - я слышал об этом, но не думал, что это
связано...
- Ничего... Когда вокруг тебя гибнет столько народа, ты почему-то
думаешь, что все это будет с кем-то другим, не с тобой, не с твоими
близкими... Это произошло только по моей вине.
- Это было связано с каким-то делом, которое ты расследовал? Они знали,
что это твоя девушка?
- Что? А-а, нет... Все банальней и гнуснее. Она с подругами собралась
на юг, в отпуск. Отдохнуть, развеяться... Я как чувствовал, просил, умолял:
подожди немного, скоро и у меня отпуск, поедем вместе... Нет, не послушала.
У офицера угро отпуск дело ненадежное, то отменят, то перенесут, то отзовут
в самый разгар... А тут подруги, веселье... Когда человек влюблен, он слаб.
Вот и я не смог отговорить, дал слабинку, махнул рукой, подумав, что ничего
не случится. А прояви твердость, удержи я ее тогда... Мог ведь, мог
задержать ее тогда! Моя это вина! Я же мужчина, я же оперирую разумом, а не
эмоциями. Я ведь в угро работал и видел, как все это бывает. Но не хотел
отпуск портить, в городе удерживать. Как было не отпустить?! И как я сейчас
жалею, что отпустил!
Он отбросил песок в сторону и с силой потер лицо ладонями.
- Тогда ты и ушел? - тихо спросил я.
- Нет, я ушел позже. Сперва я съездил туда и нашел их... Всех четверых.
- Догадываюсь о продолжении... Но, по-моему, это справедливо.
- Не знаю. Даже сейчас не знаю. Тогда я не сомневался. Но, знаешь ли,
одно дело убивать в спецназе. Может, я неправильно выражусь, но там смерть
чувствуется иначе, как-то на расстоянии. Ты все понимаешь, все видишь, но
это не входит в тебя так, как здесь, в мирное время, когда действуешь ножом
и голыми руками... Это сложно передать. Зато легко почувствовать. Я все
время думал, что я - солдат. Я смотрел на себя в зеркало, смотрел на груды
призов и грамот, полученных на соревнованиях, и думал, что я солдат... Нет,
я спортсмен. Солдат это другое. Солдат это не столько мускулы и навыки,
сколько особый дух, состояние психики, особое мировоззрение, особая нервная
система... Я в этом не очень разбираюсь. Знаю только одно: я оказался
неспособен это перенести. И когда все это в одну кучу - боль утраты,
раскаяние перед самим собой... Много разного. Я много думал. Очень много. Я
ушел из угро и уехал из города. Долго мотался по разным городам, смотрел,
разговаривал с людьми и думал, думал, думал... И однажды оказался в поезде в
одном купе со священником. Сутки мы провели за разговором... Он дал мне
ответы на некоторые мои вопросы. Не на все, конечно. С тех пор мне немного
легче.
- Ты рассказал о... об этих четверых, и тебе разрешили принять
рукоположение?
- На этот вопрос я тебе не дам ответа, - после непродолжительного
молчания заявил Разумовский. - Это не так уж и важно для того, чем мы
занимаемся.... Я и без того сказал слишком много.
- Андрей, укоризненно сказал я, неужели ты думаешь, что...
- Смотри, - перебил он меня, - она выходит.