"Донна Леон. Смерть в чужой стране" - читать интересную книгу автора

любезным видом.
Сильвия улыбнулась и молча покачала головой. Он заходил к ним только
попросить поесть или сообщить, что кто-то из ждущих разрешения на работу
или вида на жительство арестован и его можно изъять из их списков и папок.
- Вас что, дома не кормят? - спросила Анита, в то же время выдвигая
ящик своего стола. Оттуда она извлекла коричневую бумажную сумку. Раскрыв
ее, она достала одну, потом две, потом три спелые груши и разложила их на
своем столе.
Три года назад некий алжирец, которому отказали в разрешении на
проживание, пришел в бешенство, когда ему сообщили эту новость; он схватил
Аниту за плечи и потянул ее на себя через стол. Так он держал ее,
истерично крича ей в лицо что-то на арабском языке, когда вошел Брунетти
попросить какую-то папку. Он тут же обхватил араба рукой за шею и душил
его до тех пор, пока тот не отпустил Аниту и она не упала на стол,
испуганная и рыдающая. С тех пор никто не упоминал об этом случае, но
Брунетти знал, что в ее столе для него всегда найдется какая-нибудь еда.
- Спасибо, Анита, - сказал он и взял одну грушу.
Отломил хвостик и откусил кусочек груши, спелой и великолепной. Он
разделался с ней, откусив пять раз, и протянул руку за второй. Немного не
такая спелая, она тоже была сладкой и мягкой. Удерживая в левой руке оба
влажных огрызка, он взял третью грушу, еще раз поблагодарил Аниту и вышел,
подкрепившись перед поездкой на пьяццале Рома и встречей с доктором
Питерс. Капитаном Питерс.



Глава 4


Брунетти прибыл на пост карабинеров на пьяццале Рома без двадцати семь,
оставив Монетти на катере дожидаться, когда он вернется с доктором. Он
понял, хотя это, бесспорно, говорило о его предубеждениях, что ему удобнее
думать о ней как о докторе, чем как о капитане. Он уже звонил на пост, так
что здесь знали, что он должен приехать. Это была обычная компания в
основном южан, которые, кажется, никогда не уходили из прокуренного
помещения поста, назначения которого Брунетти никогда не мог понять.
Карабинеры не имели никакого отношения к уличному движению, но на пьяццале
Рома не было ничего, кроме уличного движения: машины, автоприцепы, такси
и, особенно летом, бесконечные ряды автобусов, паркующихся там ровно на
столько, чтобы выгрузить свой тяжкий груз - туристов. В последнее лето к
ним добавился новый вид транспорта - изрыгающие выхлопные газы дизельные
автобусы, которые неуклюже выезжали на площадь по утрам, проделав путь из
только что освободившейся Восточной Европы. Из автобусов вылезали, одурев
от путешествия и недосыпа, тысячные толпы очень вежливых, очень бедных и
очень коренастых туристов, которые проводили в Венеции всего один день и
уезжали из нее, ослепленные красотой, увиденной за этот один-единственный
день. Здесь они впервые сталкивались с изобилием торжествующего
капитализма и были слишком потрясены, чтобы понять, что по большей части
то были всего лишь тайваньские маски из папье-маше и кружева, сплетенные в
Корее.