"Донна Леон. Гибель веры" - читать интересную книгу автора

по-прежнему тревожат эти смерти. Она не пожелала слушать и велела мне
молчать дальше.
- И вы подчинились?
Она кивнула.
- А потом?
- Я провела еще неделю в молитвах и вот тогда стала пытаться припомнить
все беседы с этими людьми, и мне вспомнилось, что говорили синьорина да Пре
и синьора Кристанти о своих деньгах. До этого я не позволяла себе думать об
этом, но раз начавши, не могла прекратить.
Брунетти представил себе охват и разнообразие того, что можно
"припомнить" за месяц с лишним одиночества и молчания.
- И что случилось в конце второго месяца?
- Мать-настоятельница снова пришла ко мне и спросила, образумилась ли
я. Я сказала "да", и, вероятно, это была правда. - Она замолчала и опять
улыбнулась ему грустной, нервной улыбкой.
- А потом?
- А потом я ушла.
- Вот просто так?
Он немедленно подумал о практической стороне дела: одежде, деньгах,
транспорте. Странно, а ведь о том же самом приходилось заботиться, когда
человек освобождался из тюрьмы.
- В тот же день я вышла наружу вместе с посетителями. Вроде бы никто не
подумал, что это странно; никто и не заметил. Я спросила одну из выходивших
женщин, где можно купить какую-нибудь одежду. У меня было всего семнадцать
тысяч лир.
Брунетти спросил:
- И она подсказала вам?
- Ее отец был одним из моих пациентов, так что она меня знала. Они с
мужем пригласили меня поехать к ним домой - на ужин. Мне было некуда
деваться, и я поехала. Это на Лидо.
- И?...
- На катере я рассказала им о своем решении, но умолчала о причине.
По-моему, я ее представляла довольно смутно, да и теперь она мне не яснее. Я
не возводила хулу ни на орден, ни на дом престарелых. И теперь этого не
делаю, правда?
Он понятия не имел и лишь покачал головой. Она продолжала:
- Все, что я сделала, - рассказала матери-настоятельнице о смертях -
что они мне кажутся странными, и их так много.
Вполне будничным тоном Брунетти сообщил:
- Я читал, что старики иногда умирают один за другим, без всякой
причины.
- Это я вам сказала. Обычно - сразу после праздников.
- Не может ли объяснение крыться в этом?
Глаза ее сверкнули, - как показалось Брунетти, гневом.
- Конечно, может. Но тогда зачем они старались заставить меня молчать?
- Думаю, вы рассказали мне и об этом, Мария.
- О чем?
- О вашем обете. Послушания. Не знаю, насколько для них это важно, но
возможно, их это озаботило больше, чем все остальное.
Она не ответила, и он продолжил: