"Донна Леон. Гибель веры" - читать интересную книгу автора

- Спасибо. - Больше сказать было нечего. - Так что насчет Мессини?
- Насколько я помню, он начинал с амбулатории лет двадцать назад. Но
потом, когда он женился на этой римлянке, Клаудии, деньги ее семьи помогли
ему основать casa di cura. После этого он перестал практиковать. Ну, думаю,
что перестал. А теперь, кажется, у него четыре или пять таких заведений.
- Ты его знаешь?
- Нет, иногда случайно встречаюсь - не часто. Уж точно не так часто,
как вижу его жену.
- Откуда ты знаешь, кто она?
- Купила у меня несколько картин за эти годы. Она мне нравится.
Интеллигентная женщина.
- И с хорошим художественным вкусом?
Смех Леле вырвался из трубки.
- Скромность не позволяет мне ответить на этот вопрос.
- О нем что-нибудь говорят? Или о них?
Последовала долгая пауза, наконец Леле ответил:
- Я ничего не слышал. Но могу поспрашивать, если хочешь.
- Только чтобы никто не догадался, что ты что-то выведываешь.
Брунетти знал, что это излишне, но все-таки.
- Не бойся, комар носу не подточит, - пообещал тот.
- Буду очень признателен, Леле.
- Что-нибудь связанное с Региной?
- Нет, совсем нет.
- Вот и славно. Она была чудесной женщиной, Гвидо. - И, будто внезапно
осознав, что употребил прошедшее время, он быстро добавил: - Позвоню тебе,
если что-нибудь выясню.
- Благодарю, Леле. - Брунетти чуть не напомнил о деликатности дела, но
ограничился лаконичным прощанием: чтобы процветать, как Леле, в мире
венецианского искусства и антиквариата, надо иметь в характере шелка столько
же, сколько и стали.
Еще не было двенадцати, но запах весны, ведшей осаду города всю
последнюю неделю, так и манил его из кабинета. Да и вообще, он начальник,
так почему бы просто не встать и не уйти, раз вздумалось? Комиссар не счел
себя обязанным остановиться и оповестить синьорину Элеттру, куда идет.
Вероятно, она увлеклась компьютерным взломом, и он не собирался быть ей ни
помощником, ни, по правде говоря, помехой. Вот и оставил ее за этим делом и
направил свои стопы к Риальто и к дому.
Выходил он из дома холодным, сырым утром, а сейчас сияющий день,
тепло... Брунетти расстегнул пиджак и пальто, размотал шарф и засунул в
карман, но все равно ему было жарко - аж спина взмокла, ознаменовав открытие
сезона. Шерстяной костюм превратился в вериги, и комиссара посетила
предательская мысль, что брюки и пиджак стали теснее, чем были в начале
зимы, когда он начал их носить. Добравшись до моста Риальто, он рванулся
вперед с внезапно нахлынувшей бодростью и побежал по ступенькам. Через
дюжину скачков запыхался, пришлось перейти на шаг. Наверху сделал
передышку - остановился и посмотрел налево, в сторону излучины, где Большой
канал поворачивал в сторону Сан-Марко и Дворца дожей. Солнце ослепительно
сверкало на воде, на которой качались первые черноголовые чайки.
Дыхание выровнялось, и он начал спускаться вниз. Умиротворенный
ласковым деньком, Брунетти не чувствовал обычного раздражения из-за того,