"Донна Леон. Мера отчаяния ("Гвидо Брунетти" #8)" - читать интересную книгу автора

и Италии. Но ее возмутил тон, и Брунетти вынужден был признать, что ему он
тоже отвратителен: начав с оглушительного утверждения, дескать, педофилы
любят детей, социологический обозреватель журнала с полной серьезностью
объяснял, что это общество с его вседозволенностью толкает людей на подобные
вещи. А одной из причин, как компетентно заявлял эксперт, является
сексуальная привлекательность детей. Ярость помешала Паоле продолжить
чтение.
- Секс-туризм, - процедила она сквозь зубы, столь плотно сжатые, что
Брунетти видел, как напряглись на ее шее сухожилия. - Господи, подумать
только, как это просто: купить билет, заказать тур и отправиться насиловать
десятилетних детей! - Она швырнула журнал на спинку дивана и вернулась в
свой кабинет. В тот же день, после обеда, Паола придумала способ, как
остановить эту индустрию.
Брунетти поначалу показалось, что она шутит, и теперь, оглядываясь на
события двухнедельной давности, он с испугом подумал: может, именно его
нежелание воспринимать слова Паолы всерьез подлило масло в огонь и заставило
ее сделать решительный шаг от слов к делу. Он вспомнил, как спросил ее со
снисходительной иронией, намерена ли она в одиночку пресечь целый бизнес.
- Но ведь это незаконно, - увещевал Брунетти жену.
- Что незаконно?
- Бить камнями витрины, Паола.
- А насиловать десятилетних детей - законно?
Брунетти тогда ушел от разговора и теперь вынужден был признать: все
случилось потому, что он не нашел ответа на ее вопрос. Получалось, что
где-то в мире нет ничего незаконного в изнасиловании десятилетнего ребенка,
зато здесь, в Венеции, незаконно разбивать стекла камнями, а его работа
заключается в том, чтобы люди этого не делали, и арестовывать тех, кто это
себе позволяет. Поезд подошел к станции, замедлил ход и остановился. В руках
многих пассажиров, сходивших на платформу, были букеты цветов, завернутые в
бумагу, и Брунетти вспомнил, что сегодня первое ноября - День поминовения
усопших, когда большинство итальянцев ходит на кладбище и кладет цветы на
могилы своих близких. Он чувствовал себя таким несчастным, что мысль об
умерших родственниках принесла ему облегчение: он на время отвлекся от
тяжелых размышлений. Он не пойдет на кладбище. Он вообще редко туда ходил.
Брунетти решил не возвращаться в квестуру, а сразу отправился домой. Он
брел по городу, оставаясь слепым и глухим к его красотам, перебирая в голове
разговоры и споры, которые предшествовали решению Паолы.
У нее была привычка расхаживать туда-сюда, пока чистит зубы: бродить по
квартире, заходить в спальню. Поэтому он нисколько не удивился, увидев ее
три дня назад вечером в дверях спальни с зубной щеткой в руке. Она сказала
без каких-либо объяснений:
- Я это сделаю.
Брунетти знал, что она имеет в виду, но не поверил ей, поэтому лишь
взглянул на нее и кивнул. На этом все и кончилось, по крайней мере, до тех
пор пока звонок Руберти не разбудил его и не лишил покоя.

Он зашел в pasticceria, расположенную рядом с домом, и купил небольшой
кулек fave - маленьких миндальных пирожных, которые пекут только в это время
года. Кьяра их любит. И, улыбнувшись, заметил про себя: то же самое можно
сказать буквально про все съедобное на свете, - тогда его впервые отпустило