"Канал" - читать интересную книгу автора (Дудченко Владимир Алексеевич)

Глава пятая

Как заявил представитель военного командования ОАР, 3 израильских самолета сбиты сегодня огнем египетской противовоздушной обороны при попытке израильских войск произвести высадку на западном берегу Суэцкого залива под сильным прикрытием авиации. Военный представитель заявил далее, что израильский удар был направлен на мыс у входа в Суэцкий залив. Используя мощное воздушное прикрытие, израильтяне пытались высадить войска с десантных судов, но были отогнаны, понеся тяжелые потери. При этом, добавил он, огнем египетской артиллерии были потоплены 2 израильских десантных судна.

(Каир, 9 cентября, ТАСС)

Перед рассветом три малых танко-десантных корабля типа „Эцион Габер“ ВМС Израиля без единого огонька приближались к египетскому берегу.

— Ана сыфр вахид. Ирфаа! Футур гяхиз! [Я ноль первый. Подъем! Завтрак готов! — араб., По кодовой таблице: „Внимание! Приготовится к высадке!“] — Гортанно по-арабски отдал команду по рации расан [майор — ивр. ] Хагай Леви, когда его корабль подошел к чуть видимому африканскому побережью Суэцкого залива. Услышав короткие доклады кодовыми фразами тоже на арабском языке, Леви высунул голову из танка, посмотрел на небо, затем на светящийся циферблат наручных часов — 4.35: — Ну, где же они? — И в тот же момент раздался гул самолетов. — Лишь бы не промазали, доблестные асы Хель Авир… — подумал Леви и занял командирское место в танке.

В небе повисли осветительные авиабомбы, гул пикирующих „Скайхоков“ смешался с грохотом разрывов и стал едва слышен. CАБы высветили пустынный песчаный берег в километре справа и слева от места высадки. За широким пляжем контурно обозначились высоты. Мощно зарокотали танковые двигатели. Раскрылись носовые ворота десантного корабля, опустилась аппарель. Майор Леви приник к триплексу. Разглядев берег, он слегка прижал к шее ларингофоны и скомандовал „Вперед!“ Танк по аппарели медленно пополз в воду прибоя. Хорошо бы мин не оставили, — вспомнил майор о группе морских коммандос, проводивших накануне разминирование участка высадки, и представил себе метровый штырь противодесантной мины. — А, лучше не думать об этом…

Спустя несколько минут началась высадка десанта с двух других кораблей. На песчаный пляж тремя колоннами потянулись танки и бронетранспортеры. Брезжил рассвет, вот-вот должно было взойти солнце…


Расан Хагай Леви, высокий, атлетически сложенный 28-летний мужчина с очень короткими курчавыми волосами на голове, очень похожий на араба, если бы не серо-голубые глаза (редкое явление среди семитов), был одним из самых опытных офицеров израильского спецназа „Шфифон“ [„Пустынная гадюка“ — ивр. ], диверсионно-разведывательного подразделения, не раз больно жалящего беспечных врагов. В послужном списке майора несколько успешных рейдов в тылы противника, „шестидневная“ война 1967 года, награды и ранения. Поэтому майор ничуть не удивился, когда ему поставили задачу совершить очередной рейд на египетскую территорию. Операцию под условным названием „Равив“ [„Дождик“ — ивр.]. Правда, новым в этом задании было то, что „Шфифон“ должен был действовать под видом египетского подразделения на трофейных танках Т-54 и плавающих бронетранспортерах БТР-50, русского производства, захваченных целехонькими у египтян на Синае в 1967 году. Для этого к спецназу прикомандировали опытных механиков-водителей, хорошо освоивших трофейную бронетехнику.

К рейду готовились долго и тщательно. Изучали топокарты района, анализировали свежую развединформацию, в том числе донесения агентуры и данные аэрофотосъемки, определяли место высадки, маршрут движения, египетские военные объекты, подлежащие уничтожению. На участке Синайского побережья провели несколько тренировок по высадке танкового десанта в условиях ночи и раннего утра.

Майор Леви, неплохо владеющий арабским языком (спасибо родителям: отец вырос в Александрии, а мама — уроженка Палестины), лично подбирал офицеров, придирчиво проверяя их на знание арабского. В остальном — они были подготовлены отлично. Наконец, в первых числах сентября командир „Шфифона“ доложил командованию о готовности к рейду.

Операция „Равив“ находилась на особом контроле Генштаба, поэтому проверять готовность cпецназа к рейду приехала целая группа офицеров во главе с генерал-лейтенантом Мордехаем Цуром, заместителем начальника ГШ, „сабра“ с едва заметным ироничным выражением на лице. Среди проверяющих была пара офицеров с суровой внешностью — друзы [арабская народность на территории Палестины и Сирии — прим. автора] из „Сайерет Маткаль“ генштабовского спецназа, странно смотревшиеся в полевой униформе со знаками различия израильской армии, в солнцезащитных очках и без своих традиционных длинных усов, которые русские назвали бы „буденновскими“. В Сирии, на Голанах эти парни в своих широченных штанах выглядели гораздо естественней, — вспомнил майор Леви о том, как ему пришлось однажды обеспечивать эвакуацию разведгруппы пышноусых друзов из-под Хермона. — Как они жалели, что пришлось оставить свой рогатый скот. Ну, никак не помещались молочные буренки в вертолетах!

Хагай Леви перевел взгляд на неприметного офицера, стоявшего за генералом Цуром, и сразу узнал его. Это был сам сааль [подполковник — ивр. ] Иаков Брог, командир „Сайерет Маткаль“, человек-легенда, невысокий плотный мужчина с круглым, чисто выбритым лицом. Несмотря на то, что во внешности 27-летнего Брога не было ничего выдающегося, даже на расстоянии ощущалась исходившая от него некая внутренняя сила. Еще бы. Иаков Брог еще до „шестидневной“ войны прославился своими подвигами в глубоком тылу противника. Его рейды к арабам уже успели стать живым учебником для всего израильского спецназа. Брогу, наверное, не было равных. Впрочем, о нем и его дерзких до авантюризма вылазках в арабские тылы знали только посвященные…

— Шалом, хевре! [Привет, друзья! — ивр. ] — поздоровался генерал Цур с шестью офицерами „Шфифона“, пожав каждому руку и глядя на их египетскую полевую униформу. — Молодцы, от арабов не отличить. Докладывайте, расан Леви.

Разложив на походном столе топографическую карту, Хагай Леви четко и по-военному коротко доложил генералу об этапах выполнения боевой задачи.

— Ну, что ж, нахон — правильно, — сказал Мордехай Цур, внимательно глядя на карту с нанесенными на ней тактическими условными знаками. — Так, Суэц, Адабия, район высадки, маршруты, две РЛС, склады, здесь ротный опорный пункт… Замысел верный, должны справиться. — Генерал отложил карандаш: — Предупреждаю, парни, вам предстоит весьма сложная операция, — он задумался, — очень надеюсь на грамотные действия авиации и наших моряков. От них, особенно прикрывающей вас авиации, во многом зависит успех рейда…

Генерал Цур вновь глянул на карту, потом тупым концом карандаша указал на район Заафараны: — Здесь вам будет, пожалуй, наиболее сложно. Кен — да. Если авиация не сможет надежно подавить передовые подразделения 18-й отдельной пехотной бригады. И там же, чуть южнее, район посадки на корабли. В общем, особое внимание на концовку операции…

— Генерал, есть вопрос, — произнес майор Леви, как только Мордехай Цур закончил говорить. — Вот здесь, в поселке Рода, по данным нашей разведки, находятся русские военные советники. — Он показал карандашом место на карте. — И что нам с ними делать? Их коттеджи располагаются почти в зоне наших действий…

Генерал посмотрел на карту и задумался — заманчиво, конечно, захватить русского офицера, но…

— Ничего не делать, мы с русскими не воюем, — он перевел взгляд на офицеров „Шфифона“, — пройдете мимо без остановки. Русские, насколько я знаю, не вооружены. А вы — египетское подразделение со всем необходимым антуражем… Да и задача, повторяю, поставлена другая: уничтожить радары, НП, а также боевую технику противника в ближайших к побережью опорных пунктах вплоть до Заафараны. И в самой Заафаране, точнее, — в районе побережья. Населенный пункт нас не интересует. Десантные корабли будут идти в том же направлении, авиация плотно прикроет вас с воздуха. По радиосвязи общение только на арабском языке…Кстати, Иаков, — генерал повернул голову и отыскал глазами командира „Сайерет Маткаль“, стоявшего посередине группы офицеров Генштаба, — поработайте с парнями, дайте им несколько вводных. Вы человек опытный. Зе а коль — это все. Как у вас здесь жарко, — Мордехай Цур присел на походный раскладной стул. — Майор Леви, скажите, чтобы принесли воды.

Хагай Леви вышел из штабной палатки и сделал жест рукой солдату, стоявшему поблизости. Солдат подбежал и отдал честь.

— Воды генералу и офицерам, маэр! [быстро — ивр. ] — приказал Леви и, чуть помедлив, добавил, — спроси у них, может, кто-нибудь желает чай или кофе. Маэр!

В распахнутом выходе палатки появился Иаков Брог и подошел к майору Леви.

— Как настроение, майор? — спросил он и, не дожидаясь ответа, дружески похлопал Хагая Леви по плечу. — Знаю, что боевое. Давай-ка еще чуть помозгуем.

— Подполковник, — начал Леви, но Брог тут же его прервал.

— Давай, проще, без официоза, Хагай. Мы с тобой почти одногодки, а главное — одной крови: спецназовцы.

— Кен, Иаков. Ладно.

И оба офицера направились к танкам и бронетранспортерам, стоявшим в одну линию под маскировочными сетями.

— Хорошая машина, — сказал Брог, положил руку на броню крайнего танка. — Ух, как раскалилась! Он отдернул руку. — Тяжко вам придется в этих железных коробках…

— Не привыкать, — ответил Леви. — Жаль, времени не хватило заменить орудие на 105-й калибр и двигатель. Обошлись только рацией. У русских радиостанции дрянные…

— Вот, что я думаю, — сказал Брог, доставая из кармана дешевые „Аскот“.

— Погоди, Иаков, у меня есть кое-что получше, — Леви вытащил белую пачку сигарет с силуэтом египетской царицы. — Трофейные. „Клеопатра“.

— Уалля! [возглас удивления — ивр. ] Вас даже сигаретами египетскими снабдили?! Действительно, подготовились в лучшем виде! — Иаков Брог взял пачку, повертел в руках, достал из нее сигарету. Оба закурили.

— Так вот, — продолжил Брог, сделав пару затяжек и посмотрев на голубоватый дымок. — Неплохой табачок. Главная твоя задача, конечно, сделать арабов незрячими. Я имею в виду уничтожение наблюдательных постов и радаров. Они же своими П-12 видят Синай на глубину 200–250 километров. Все воздушные цели. Про высоту я уже не говорю. Есть у меня одна идея. А что если утащить одну станцию, как ты думаешь? Эти РЛС, кстати, совсем новые, их недавно установили вместо разбитых Хель Авиром.

— Ло, Иаков, это невозможно, — возразил Леви. — Во-первых, такая задача нам не ставилась. Во-вторых, мы не готовы демонтировать РЛС, не говоря уже о том, что просто не сможем ее загрузить на корабли. Радар это не „мерседес“ сирийского генерала, который ты, помнится, умудрился приволочь к нашим. Однозначно нет. Да и времени будет в обрез…

— Пожалуй, ты прав. — Брог докурил сигарету, бросил окурок и наступил на него рифленой подошвой высокого спецназовского ботинка. — Жаль. Согласись, хороша идея. Ладно, оставим на будущее. — Он приподнял маскировочную сеть. — Чертова жарища! Пошли в палатку, Хагай, поработаем на карте с вводными.

Хагай и Брог, увязая в песке, направились к штабной палатке. Командир „Сайерет Маткаль“ посмотрел на ряды колючей проволоки по периметру лагеря, часовых с короткими „Узи“ на груди, генштабовские джипы, закрытые маскировочными сетками.

— Слушай, майор, — сказал он, когда оба подошли к палатке. — Может, все-таки полковника русского приволочешь? А лучше парочку? Вот был бы шум!

— Ты действительно авантюрист, Иаков, — Хагай Леви остановился у входа в палатку. — Ло яхоль. [Не могу — ивр. ] — Что я даже с одним буду делать? Они же в Роде живут. Это сорвет боевую задачу. Ведь нам от Роды пилить на юг почти 90 километров. И не просто в виде прогулки. К тому же десантные отделения в БТРах забиты бойцами…

На картах работали до позднего вечера. Хитроумные вводные подполковника Брога офицеры „Шфифона“ решали все вместе. Кажется, предусмотрели все возможные варианты ответных действий египтян. Включая даже противодействие египетской авиации, что в принципе было невозможно из-за полного господства в воздухе Хель Авира.

— Майор Леви, постройте батальон, — приказал генерал Цур. Через несколько минут личный состав „Шфифона“ стоял в строю перед танками и БТРами. Солнце палило нещадно, лица спецназовцев покрылись мелкими капельками пота.

— Анашим! Парни! Вы идете на задание во имя Эрец Исраэль [Земля Израиля — ивр. ]… - генерал был предельно краток, — мы давно воюем с арабами, но сейчас ваша боевая задача имеет особую важность. Задача трудная. Только поэтому я напомнил вам про нашу родину, Эрец Исраэль. Очень надеюсь на вас, бойцов доблестного „Шфифона“. Беацлаха! [Удачи! — ивр. ]

После скромного ужина офицеры Генштаба сели в джипы.

— Хагай, подойди-ка на секунду, — сказал генерал Цур, устраиваясь на переднем сиденье своего джипа.

Хагай Леви подошел к генералу. Цур вытер пот махровым носовым платком, понизил голос почти до шепота и сказал: — Ориентировочно операция „Равив“ планируется на 9 сентября. Знаешь только ты. С авиацией все будет согласовано. Если будут изменения, я сообщу лично или через подполковника Брога. Удачи тебе, майор. Беацлаха!

Генерал повернул голову назад, бросил взгляд на молча сидевших сзади офицеров, потом на водителя: „Поехали!“ Тот включил движок джипа, воткнул передачу, и машина тронулась с места. За джипом генерала вырулили другие машины. Хагай Леви проводил их взглядом и направился в палатку. Вместе с ним потянулись офицеры „Шфифона“…

* * *

Никаких изменений не последовало, и южнее Порт-Тауфика вечером 8 сентября „Шфифон“ на шести танках и трех бронетранспортерах загрузился в трюмы десантных кораблей. Разминированный морскими коммандос участок высадки находился на побережье между Суэцем и Адабией, маленьким египетским портом, давно разбитым авиацией Израиля. Туда и взяли курс десантные корабли.

Личный состав „Шфифона“ разместился на палубах. Жара, несмотря на наступившую ночь, не ослабевала. Прохлады не ощущалось даже от воды залива. Где-то вдалеке работала египетская артиллерия, темное небо с едва мерцающими звездами изредка прочерчивали трассы очередей из крупнокалиберных пулеметов. Кому-то из египтян явно не спалось…

* * *

…"Миражи“ еще продолжали наносить бомбовые удары по позициям арабов в тактической глубине обороны, когда танки и БТРы израильского спецназа выехали на дорогу, ведущую вдоль побережья на юг. Майор Леви сориентировался по карте: вышли точно в обозначенный район. Выстроив походную колонну, спецназ по команде майора двинулся по дороге на юг. Хагай Леви, высунувшись из люка, ехал в головном командирском Т-54. За ним, соблюдая походную дистанцию, шли остальные танки. Громко урчали мощные двигатели, в лучах восходящего солнца по обеим сторонам дороги проявились островки чахлого кустарника, верблюжьей колючки, отдельные пальмы…

Через пару километров Леви опустился на свое место, отдышался (хотя, можно ли вообще отдышаться в танке?!) и сверился с картой: приближались к поселку Рода. И действительно впереди, с правой стороны дороги он увидел что-то вроде небольшого оазиса. В зарослях кустарника выделялись широкие листья бананов, гроздья фиников на невысоких пальмах. За ними несколько одноэтажных коттеджей. От шоссе к ним вела грунтовая дорога. На развилке стоял человек и смотрел на залив. Больше никого не было видно. Хагай Леви мгновенно принял решение остановиться и по ТПУ отдал команду механику-водителю. Танк остановился у развилки.

Майор Леви выбрался из танка, стащил с головы танковый шлем и направился к человеку. Тот смотрел на танки и БТРы, поочередно останавливающиеся и глушившие двигатели. Потом перевел взгляд на подходящего к нему танкиста.

— Ас-салям алейкум, брат, — произнес Леви по-арабски и протянул человеку руку. — Майор Мухаммад Саид, командир разведгруппы.

Молодой египтянин в штанах цвета хаки и белой футболке ответил на приветствие и пожал руку офицера-танкиста. — Искяндер, русский переводчик.

— Ты русский?! — удивился Леви и уставился на юношу голубыми глазами. — Не может быть!

— Почему не может быть? Очень даже может. Кстати, майор, что там бомбят? — Юноша показал рукой в сторону далекого зарева.

— Не знаю, Искяндер. А это Рода? — Леви повернул голову в направлении коттеджей.

— Да, Рода.

— Значит, мы идем правильно. Нам дальше. — Леви посмотрел на дорогу и на свою колонну. Из башенных люков, высунувшись по пояс, торчали фигуры танкистов, некоторые курили.

— Майор, ты родом из Александрии?

— Да. Ана искяндарани [александриец, уроженец Александрии — араб.]. А что, заметно?

— Немного. Слова отдельные произносишь не так, как говорят в Каире.

— Ладно, русский. До свидания. Может, когда свидимся. — Леви пожал руку юноше и побежал к головному танку… По дороге и потом, когда колонна тронулась, Хагай Леви мучила одна мысль: „Надо было захватить с собой этого русского переводчика. Но, с другой стороны, какой с него толк? Переводчик. Беайа [морока — ивр. ]…“

* * *

Проезжая мимо Эль Хафира, Леви увидел зарево за холмами. Там продолжала работать израильская авиация. Гул самолетов и взрывы заглушались рокотом танкового двигателя. Майор вновь опустился на свое сиденье в башне танка. Внутри было жарко и душно. Он вздохнул, приник к триплексу и всмотрелся в ленту шоссе. Там что-то появилось.

— Наводчик, наблюдаю цель, — сказал Леви по ТПУ. — Видишь, вышла из-за поворота? Пока не разберу, что это.

— Командир, цель вижу, — отозвался наводчик. — Похоже на грузовик. Дистанция 1500.

— Подпустим поближе, — сказал Леви, — для надежного поражения. — Через несколько минут оптика командирского прицела приблизила грузовой автомобиль, едущий навстречу с приличной скоростью. Леви уперся в налобник прицела, навел перекрестие на грузовик и нажал кнопку целеуказания. Орудие быстро довернулось в сторону визирования командирского прибора.

— Осколочно-фугасным, — скомандовал Леви. — Автомашина, 600, с ходу. Эш! Огонь!

Глухо рявкнула пушка и покатилась выброшенная гильза. Запахло сгоревшим порохом. На месте грузовика возникла вспышка взрыва, и появилось облако из дыма и песка, из которого в разные стороны летели куски железа и ошметки деревянных бортов.

— Давай правее, — сказал майор механику-водителю. — Гляну, что мы долбанули. — Он высунулся из башни и посмотрел на то, что недавно было грузовиком. Машину прямым попаданием русского 100-миллиметрового снаряда разнесло в клочья. Окутанные черным дымом горели покрышки, язычки пламени лизали отброшенный в сторону двигатель… Сколько там было людей, майор так и не разобрал: дымящиеся куски тел, обрывки обмундирования, автомат Калашникова без приклада… На скорости проехали мимо. До первого из двух основных объектов спецназа „Шфифон“ — станции РЛС в районе Рас Абу-Дараг оставалось порядка 30 километров.

Майор Леви посмотрел в бинокль налево, на залив. Горизонт был чист. Наконец, намного левее он увидел десантные корабли, шедшие гуськом.

— Прилично отстают морячки, — подумал он, — ничего, догонят, пока мы будем колошматить арабов…

Минут пятнадцать ехали молча. Унылый и однообразный пейзаж навевал сон. Судя по карте, колонна приближалась к Сохне.

— Командир, — раздался в шлемофоне голос наводчика. — Впереди, похоже, сторожевой пост. Вижу палатку, шлагбаум, группу людей.

— Понял, сержант. Еванти, — отозвался майор Леви и прижался к триплексу. — Точно, пост.

Он нажал клавиш тангенты рации и произнес на арабском кодовую фразу: „Ана сыфр выхид. Интибах! Тарик гейр муставий!“ [„Я — ноль первый. Внимание! Дорога неровная!“ — араб., По кодовой таблице: Действовать по моей команде!]

— Механик-водитель!

— Я, командир, — ответил по ТПУ водитель танка.

— Будем останавливаться.

— Вас понял. Еванти.

Разумеется, останавливаться у сторожевого поста, как и раньше в поселке Рода, никакой необходимости у командира „Шфифона“ не было. Но майору вдруг захотелось еще раз испытать себя в непосредственном контакте с врагом. Так сказать, потешить самолюбие крутого спецназовца, добавить в кровь порцию адреналина…

Танк майора Леви остановился у шлагбаума, где стоял египетский солдат с „Порт-Саидом“ на груди и поднятой вверх правой рукой. Рядом с ним с таким же „Порт-Саидом“ стоял его явно заспанный напарник. У небольшой грязной палатки на земле возились еще два солдата, похоже, готовили чай.

Леви выбрался из башенного люка и спрыгнул на землю. Поправив уже расстегнутую кобуру с „Береттой“, он пошел к часовому. Водитель заглушил двигатель танка. Леви повернул голову назад: колонна останавливалась. Из люков начали высовываться командиры танков, один из них, лейтенант Цвика Вайс, уже бежал к майору Леви. Из бронетранспортеров посыпались бойцы с автоматами Калашникова…

— В чем дело, вахш? [зверь — араб., обращение на фронте к солдатам] — спросил на египетском диалекте Леви у часового, отдавшего ему честь.

— Проверка документов, господин майор.

— С каких это пор? Что случилось? — возмущенно спросил Леви и разглядел на рукаве часового сержантские нашивки. — Отвечать, сержант! Кус уммак! [Грубое арабское ругательство — прим. авт. ]

Два египтянина у палатки поднялись с земли и во все глаза смотрели то на колону, то на Леви с Вайсом. Один прихлебывал чай из маленького стаканчика. Оба никакого беспокойства не испытывали.

— Мой господин, здесь всегда проверка документов, — ответил сержант, вытянувшись.

— Я — майор Мухаммад Саид, командир разведгруппы 10-й механизированной дивизии. — Повысив голос, сказал Хагай Леви и расстегнул пуговицу нагрудного кармана, якобы собираясь достать удостоверение личности, притом, что никаких арабских документов у него не было. — Следую в Заафарану с задачей особой важности.

Египетский сержант молча ждал, когда Леви достанет документы, но майор вытащил из кармана пачку „Клеопатры“ и протянул ее часовому.

— Даххин! Закуривай, вахш.

— Спасибо, мой господин. — Сержант достал из пачки сигарету и сунул руку в карман за спичками.

Леви тоже вытащил сигарету и щелкнул зажигалкой. Оба закурили. Майор бросил взгляд на свою колонну. Там, возле машин, некоторые бойцы курили, посматривая в его сторону. Цвика Вайс молча стоял на полшага сзади командира „Шфифона“, подстраховывая его.

— Так ты что, будешь проверять документы у всех моих людей? — спросил Леви и рукой с сигаретой показал на танковую колонну, потом повернулся к Цвике и улыбнулся, — вот у лейтенанта еще проверь…

— Нет, господин майор, — ответил сержант и замялся, — но…

Договорить часовой не успел. Раздался мощный гул самолетов, в небе на малой высоте со стороны Суэцкого залива шла пара „Скайхоков“.

„Гара!“ [налет — араб. ] — В один голос закричали египтяне и бросились к щели возле палатки. Чуть помедлив, туда же помчались сержант-часовой и его враз проснувшийся напарник.

— По машинам! — во весь голос скомандовал майор Леви и побежал к своему танку. За ним, поглядывая на небо, бежал Вайс.

Танк Хагая Леви снес шлагбаум и, набирая скорость, двинулся по дороге на юг в направлении на Рас Абу-Дараг, где уже работала израильская авиация. Майор посмотрел назад. Танки и бронетранспортеры, изрыгая дизелями синеватый дым, шли за ним…

* * *

Сохну проехали без остановки. Хагай Леви подивился густой растительностью этого местечка, расположенного между широкой лентой песчаного побережья и черными уступами гор. Мелькнули крыши невысоких построек, примостившихся под пальмами и акациями. Взошедшее солнце начало здорово припекать, воздух становился горячим и неприятно обжигал лицо, броня танка быстро нагревалась…

Через несколько километров справа от дороги на холме Леви увидел наблюдательный пост противника, обложенный мешками с песком. Египтяне даже не удосужились его замаскировать. Сверкнула отраженная солнцем оптика. Танк командира „Шфифона“ проскочил мимо. Пусть парни поработают, — подумал майор, — внесут свою лепту в общее дело… И приказал по рации уничтожить НП противника. Остановив танк, Хагай Леви в бинокль посмотрел, как танковое орудие Вайса вело огонь по наблюдательному посту. Картинка была та еще, почти как на учениях: вспышка взрыва, взметнувшийся песок и повисшее в неподвижном воздухе облако дыма. Леви удовлетворенно хмыкнул.

На подходе к Рас Абу-Дараг, где, по данным разведки, располагались порядочные силы противника, Леви действовал строго по боевому уставу. Когда авиация, наконец, закончила свою работу, танки „Шфифона“ заняли предбоевой порядок, затем рассредоточились и открыли огонь из орудий по дымящимся развалинам военного лагеря египтян. Две пулеметные точки быстро подавили. Так же быстро пулеметным огнем расправились с расчетом безоткатного орудия Б-10. Смельчаки успели произвести лишь один выстрел, да и то промазали.

Спешившиеся десантники при поддержке БТРовских пулеметов атаковали позиции. Впрочем, добивать там оставалось совсем немного: отдельные очаги беспорядочного сопротивления обезумевших после нескольких мощных авианалетов египтян. Пленных не брали…

— Наводчик, какого черта? — заорал майор Леви.

— Командир, ло еванти. Не понял.

— У них радар еще работает! Антенну видишь? Смоля — левее… Наводи!

— Еванти.

Через какую-то минуту антенный комплекс египетской РЛС был разрушен тремя танковыми снарядами…

— Пленных не брать! — заорал Леви, соскочив с танка и на бегу выхватывая из кобуры свою „Беретту“, видя, что бойцы спецназа о чем-то говорят с поднявшими руки арабами, недоумевающими, почему их атаковали свои же египетские братья… — Впрочем, в шуме боя его никто не слышал. — Не брать пленных! — громко кричал Леви. Он споткнулся и упал лицом в песок.

Поднявшись, Леви подбежал к одному из арабов с поднятыми руками, и разрядил в него половину обоймы. Араб упал и задергал ногами в агонии. Рваные ботинки египетского солдата рыли борозды в политом кровью песке… Командира, наконец, увидели и услышали.

— По машинам! — скомандовал Хагай Леви, глянув на часы. Он смотрел, как спецназовцы короткими очередями из автоматов Калашникова в упор пристреливали падавших на колени египтян и бежали к своим БТРам. — Кончай их, черт возьми! Эш! Огонь! — Леви разразился длинным арабским ругательством и весь потный от напряжения и жары побежал к своему танку. Он вскарабкался на башню, быстро обозрел поле боя и опустился на командирское сиденье. — Ссса яшар! [Вперед! — ивр. ] — Приказал Леви механику-водителю и вытер рукой мокрое лицо.


… Заафарана встретила танковую колонну „Шфифона“ огромными клубами черного дыма. Казалось, что горело все, даже красноватая каменистая земля у подножия холмов и песчаная полоса с островками чахлой растительности, примыкавшая к воде залива. На фоне черных дымов Суэцкий залив под яркими лучами солнца казался особенно голубым, сливаясь на горизонте с безоблачным небом.

— Похоже, наши асы применили напалм, — без удовольствия подумал майор Леви, категорически не признававший использование подобных варварских средств поражения. — Хара! [Дерьмо! — араб. ] — Он плюнул и достал карту. — Где же радар? — Отыскав позицию радиолокационной станции, он попытался сориентироваться на местности. Дымы мешали. Наконец, определив направление, Леви по рации дал команду двигаться за ним.

От шоссе к закрытой дымом позиции П-12 вела грунтовая дорога, заворачивавшая вправо. На дороге дымились два колесных бронетранспортера, один был перевернут, покрышки чадили, сквозь черноту дыма прорывались язычки пламени… Живых людей видно не было; около БТРов в немыслимых позах валялись сгоревшие до черноты трупы. Прямым попаданием 500-фунтовой авиабомбы разнесло позицию зенитной установки, на ее месте образовалась огромная воронка, а 23-миллиметровую зенитку отбросило взрывной волной метров на десять… Нескольких египтян страшная смерть настигла около блиндажей. Там земля тоже продолжала дымиться. Запах был отвратительным. Хагая Леви передернуло от омерзения: он впервые близко увидел и ощутил последствия применения напалма.

Авиация потрудилась на славу. Все наземные постройки были полностью разрушены. Кое-где угадывались остатки капониров с техникой: грузовиками, бронетранспортерами и танками Т-34. Блиндажи, возвышавшиеся своими насыпями, изъязвленными попаданиями НУРСов, дымились догоравшим напалмом. Трупов, однако, было немного. Видимо, во время налетов большинство египтян этих передовых позиций 18-й бригады забились в блиндажи, где и погибли, сгорев от напалма.

…По извилистой дороге, ведущей к позиции египетской РЛС, три танка „Шфифона“ наконец вышли на дистанцию стрельбы прямой наводкой. Антенну П-12 было отлично видно. Она не вращалась. Судя по покореженному виду антенного комплекса, и там египтянам досталось от израильских штурмовиков по первое число. Выпустив для надежности по снаряду, танки развернулись, и пошли обратно в сторону залива. Там их уже ждали десантные корабли. В небе барражировала авиация, прикрывая отход „Шфифона“. Казалось, что операция „Равив“ близилась к завершению.

Два разрыва танковых снарядов и возникшие из-за барханов танки и бронетранспортеры египтян дали понять, что бой не закончился. Заафарана огрызнулась подходящими резервами.

— Эш! — Огонь! — задыхался от крика в ТПУ Хагай Леви. — Эш! Кус уммак! Эш! Эш!!! — Лихорадочно отдавая команды своим танкистам, он никак не мог уразуметь, почему противник появился там, откуда он не мог появиться в принципе. Там же, по разведданным никого не должно быть! Может, 25-я отдельная танковая бригада? — Подумал Леви. — Но она же черт знает, как далеко отсюда стояла… Неужели? — Он воткнул мокрое от пота лицо в триплекс, поймал в прицел ближайший БТР, нажал кнопку целеуказания, хрипло скомандовал по ТПУ „огонь“, увидел промах, и выругался. Танк Леви подбросило от взрыва снаряда, триплекс замутило дымом. Когда дым развеялся, Хагай Леви вызвал авиацию.

…Бой в Заафаране продолжался долго. Но египтяне так и не смогли остановить посадку израильского танкового десанта на корабли „Эцион Габер“, самолеты Хель Авир своими ракетами отсекли подразделения 25-й египетской отдельной танковой бригады, передовые танки которой прорвались на дистанцию прямого выстрела. Когда танки египтян вышли на берег Суэцкого залива и открыли огонь по израильским судам, было уже слишком поздно — над зелено-синей водой, очень далеко, были видны лишь дымы уходящих кораблей. Танковые снаряды лишь глушили рыбу…

* * *

В ту ночь Полещуку не спалось. Было душно, донимали назойливые комары, где-то далеко громыхали взрывы. Ранним утром, промучавшись бессонницей ночь, Полещук встал с кровати. Бомбят и бомбят, — подумал он, — надо проветриться и посмотреть, где… Полещук вышел из коттеджа и осмотрелся: ничего не было видно, мешали деревья и кусты. Подумав, что виднее будет со стороны залива, он, покуривая сигарету, неторопливо направился к развилке дороги. Но и оттуда, кроме далекого зарева над горами, Полещук ничего не увидел. Километров десять-пятнадцать от нас, — прикинул он, — чего-то слишком долго они колошматят… Море в лучах восходящего солнца было фантастически красивым. У Полещука мелькнула мысль искупаться, но для этого надо было далеко идти, потому что здесь, около Роды, в воде были установлены противодесантные мины.

Внезапно он услышал гул моторов на дороге со стороны Адабийи. Гул становился все мощнее и мощнее. Явно танки идут, — определил Полещук, — и много… Вскоре на дороге действительно показалась колонна танков и бронетранспортеров. У развилки колонна остановилась. Наши, Т-54, - узнал Полещук бронемашины с намалеванными белой краской на башнях арабскими номерами, — едут куда-то ни свет, ни заря… Из башенного люка головного танка вылез танкист в черном комбинезоне, спрыгнул на землю, снял танковый шлем и направился к Полещуку. Шнур с вилкой ТПУ едва не касался земли.

Высокий голубоглазый офицер с фигурой спортсмена (даже просторный комбинезон не мог скрыть его мощную мускулатуру) в звании майора поздоровался, назвал свое имя — Мухаммад Саид, и завел разговор ни о чем. По его говору Полещук определил уроженца Александрии. Спасибо Сафвату, — с благодарностью подумал он, — однажды комбат передразнивал своеобразный говор александрийцев… Очень быстро танкист распрощался и побежал к своему танку. А у Полещука после общения с александрийцем остался какой-то необъяснимый осадок. Какие-то глаза у этого майора недобрые, — вспоминал он, — и разглядывал меня так, как будто впервые в жизни русского увидел. Нехорошие глаза, злые, хоть и редкого для арабов серо-голубого цвета… Александрийский говор ярко выраженный. Так обычно не говорят, особенно офицеры. Стараются говорить более правильно. А вообще, все может быть.

…Когда утром Хоменко и Полещук, как обычно, приехали в батальон, подполковника Сафвата не было. Срочно вызвали к командиру бригады, — сказал начальник штаба майор Лютфи, — что-то случилось… А через час по всему батальону пронесся слух о беспрецедентном рейде израильтян вдоль побережья залива и больших потерях среди египетских войск.

— Танковая колонна евреев прошла от Адабийи до Заафараны, — пояснил вернувшийся из штаба бригады Сафват. — Танки и БТРы, вроде, египетские. Большие потери в 18-й пехотной бригаде, разбит радар в Заафаране…

— Как они оказались на нашей территории? — спросил Хоменко. — Не с неба же свалились! Целая танковая колонна!

— Не знаю, мистер Василий, — сказал Сафват. — Шесть танков и три бронетранспортера евреи не могли перебросить по воздуху. Это точно.

— Значит, остается море, — предположил Хоменко. — Дай-ка, на карту поглядим.

Сафват развернул карту, и оба офицера начали рассматривать участок побережья, по которому прошла танковая колонна израильтян. Полещук тоже посмотрел на топографическую карту, и до него дошло.

— Сафват, я их видел!

— Где?!

— Вот здесь, в Роде, — Полещук показал на карте. — Колонна остановилась на несколько минут. Точно, шесть танков Т-54…

И Полещук рассказал о короткой беседе с майором-танкистом, александрийцем с голубыми глазами.

— Искяндер, тебе неслыханно повезло, — констатировал Сафват и перевел взгляд на Хоменко. — Да и всем вам, русским, живущим в Роде. Вас элементарно могли убить на рассвете.

…Ни советский военный переводчик лейтенант Александр Полещук, ни майор израильского спецназа „Шфифон“ Хагай Леви, конечно же, не могли даже предположить, что они встретятся еще раз. И будущая встреча окажется для обоих не последней…