"К.Н.Леонтьев. Исповедь мужа (Ай-Бурун)" - читать интересную книгу автора

насколько она выше такого жениха. "Хорошо ли вы это сделали?" - спросила
бедная мать с таким чувством, что я на минуту смутился. Но потом напомнил
ей, что она сама, однако, предпочла бы своего мужа господину Маринаки.
- То я, - сказала она. - Свои страданья не так еще страшны. А сокровище
мое, дочь родную, не вернее ли по гладкому пути ввести в хаос жизни?
Я возразил ей на это, что она верно бы не желала, чтобы сын ее покупал
покой и право идти по гладкому пути в "хаос жизни" ценою чести?
- La vertu conjugale est le courage et l'honneur de la femme! -
заметила мать.
Я с этим не согласился. Надо еще знать, с кем соблюдается vertu
conjugale!

11-го апреля 1854.
Катерине Платоновне хуже и хуже; она, кажется, не переживет весны.
Сегодня она одна сидела на скамье в тени; я подошел к ней.
- В дальний путь собираюсь! - сказала она печально. Я молчал.
- Благодарить вас или нет? - спросила она.
- Не благодарите, - отвечал я, - мы квиты. Мне было легче этот год. И
вас и Лизу я очень люблю.
- Ах, Лиза! Лиза! - воскликнула бедная мать и заплакала. - Лиза, дитя
мое родное! Отрада, жизнь моя! Что я с тобой сделаю, дочь моя милая? Куда я
дену тебя?
- Куда? - сказал я, - никуда. Пусть здесь живет.
- А языки?
- Я сделаю ее наследницей моей. Встретится жених и получше Маринаки.
Кого вы боитесь? Мнений Зильхмил-лера, который румянится, и ему подобных?
Катерина Платоновна думала, а мне хотелось поглубже войти в ее душу, и
я продолжал:
- И наконец, всякий знает, что я ей двоюродный дядя, плешив, сорок пять
лет, отжил. Поставьте себя на место других и судите - чем я не опекун?
- Ваше открытое чело всем нравится; на нем печать мысли, - отвечала
она. - У вас лицо приятное, выразительное. Вы бодры и здоровы... Поверьте,
найдутся низкие люди... и наконец, вы сами не бессмертны; а что она будет и
без вас, и без меня!
Я отклонился от разговора, желая подумать. Когда Катерина Платоновна
уснула, я позвал Лизу гулять. Вечер был прохладный. Она повязалась по-русски
белым платком, а этот убор смягчал ее строгое лицо.
- Лиза! - сказал я, - если твоя мать умрет, что ты будешь делать?..
Она просила не говорить о матери, но я настаивал.
- Я знаю, ты целый день плачешь, когда одна. Ты знаешь, она сильно
больна. Любя ее, подумай о себе...
- Я у вас останусь. Буду на ее могилу ходить, буду вам служить, буду
вас любить...
- Мать твоя боится людей. Скажут, что она тебя продала мне.
- Я не боюсь.
- Но она боится и с этой боязнью в гроб уйдет.
- Уеду, определюсь куда-нибудь. Одна она у меня; ее не будет, что мне!
- Лиза, - сказал я ей, - что быть любовницей нелюбимого человека, что
женой - все равно для души. Но для жизни все ловчее быть женой. Мне тебя
жалко!