"К.Н.Леонтьев. Пасха на Афонской Горе " - читать интересную книгу автора

КОНСТАНТИН ЛЕОНТЬЕВ

Пасха на Афонской Горе*


I

Непостижимый для непривычного, хотя бы даже и верующего человека,
аскетизм большинства греческих и русских обителей на Святой Горе в течение
Великого поста доходит до того, что становится в иные минуты страшно о нем и
подумать!
Церковные службы и в обыкновенное время, по нашему мирскому суду,
слишком долгие и слишком частые, во время поста наполняют почти весь день и
всю ночь; ограничение в пище доводится до самого крайнего предела. В иные
дни, на первой неделе, например, и на Страстной (по-гречески на Великой
неделе), только певчим дается по ломтю хлеба, не помню, раз или два в день,
чтобы они были в силах петь.
"Травки и травки" монашеской трапезы, которые так ужасали г.
Благовещенского (написавшего, несмотря на всю реалистическую нищету своего
мировоззрения, об Афоне много невольной правды, весьма лестной для его
обителей), - эти "травки", истинно ужасные "травки", вступают в течение
тяжких семи недель в полные права свои.
В это время все на Афоне становятся, волей и неволей, высокими
подвижниками духовными и телесными. Тот, кому это полегче, не должен
гордиться, а должен смиряться перед высшею "благодатью" подобного
облегчения; тот, кому это очень трудно, больно и скучно, должен помнить, что
эта боль и эта скука, это состояние почти ежеминутного несносного
понуждения] оно-то и есть настоящее монашество, то есть добровольное
хроническое мученичество во славу Божию. Облегчение же долгой и постепенной
телесной привычки и внезапные восторги душевного умиления - это не от нас.
Это награда свыше за подвиг или поддержка слабому и унылому за доброе
изволение понудить себя и покориться. Все приятное и утешительное не от нас,
а от Бога; от нас все принудительное, самоограничивающее, то есть скучное...
даже и на молитве. Такова философия истинного аскетизма.
И мирянин, живущий долго на Афоне, может пережить, хотя и не вполне, а
лишь отрывками, все те разнообразные минуты скорби и отрады, которых
глубокое и необычайно тонкое сплетение составляет науку монашеской жизни,
"науку из наук", как говорят учители-аскеты.
Греки при начале Великого поста нередко приветствуют друг друга так:
"Желаю тебе благополучно преплыть Четыредесятницы великое море"!..
Истинно великое море! Море голода и уныния, море усталости и
насильственной молитвы, от которой, однако, сама совесть, сама личная воля
не позволит отказаться без крайнего изнеможения! И сколько невидимых
"камней" духовного преткновения! Над церковью в Руссике есть хоры; за хорами
этими две небольших кельи; в кельях этих нет ничего, кроме аналоя с крестом
и Евангелием и одного кресла для отдыха духовнику. Кельи эти дверями выходят
в коридор, а на хоры окнами, заклеенными тонкой и темной материей, сквозь
которую слышно все богослужение бесконечного, истинно всенощного бдения (оно
продолжается иногда 13-14 часов!). Посмотрите, как теснятся в коридоре у
дверей этих келий скорбящие монахи всех возрастов и всяких степеней