"Иван Лепин. Уроки " - читать интересную книгу автора

Но если бы рассвет
Твои опаски
И глаз твоих пугливых высоту
Увидеть мог -
Он погасил бы краски,
Чтоб не спугнуть такую красоту.

В тот день мне надо было выходить на работу в третью - ночную - смену,
и стихи я решил выучить немедля, чтобы ошарашить ими девчонок из нашего
цеха. Так я и сделал, выучил и в час ночи подозвал к стропальщице Люсе
Горенко еще и крановщицу Свету Трубе, сверловщиц Олю Чугай и Наташу Чернову
и прочитал им свежие стихи.
- Чьи? - широко открыв глаза, удивилась Света.
- Дмитрия Ковалева.
- Что-то я не слышала, ты про такого не рассказывал!
- А я сам о нем ничего не знаю.
Потом заговорила Наташа, девушка стеснительная, но любознательная:
- А разве могут быть колени дикими? - И залилась от смущения краской.
Я не успел ей ответить, рядом оказался мастер и скомандовал разойтись
по станкам.
- После работы будете лясы точить, а сейчас - конец месяца...
Я же, уязвленный самолюбием, уже назавтра давал Свете справку:
- Родился Ковалев в пятнадцатом году в Белоруссии - есть там маленький
город Ветка. Участник войны, он служил на флоте. У него есть книжки "Далекие
берега", "Рябиновые ночи", "Тишина".
- А где сейчас живет?
Я пожал плечами.
- Наверное, там же, где родился. А может, в Москве...

Так уж случилось, что летом шестидесятого года мы узнали друг друга: я
о нем - по его прекрасным стихам, он обо мне - по тощей подборке заводских
виршей, посланных на творческий конкурс в Литературный институт. Недавно я
перечитал их и, право, подивился мягкости K валева, набиравшего тем летом
"команду" заочников в свой поэтический семинар. Будь я на его месте, то
безоговорочно возвратил бы пареньку из Горловки его скромные опыты.
Но, видимо, присылали работы и послабее моих.
Как бы то ни было, а меня в числе трехсот счастливчиков вызвали ни
вступительные экзамены (вообще-то; институту нужны были всего девяносто
"счастливчиков" - сорок пять очников, сорок пять заочников). Вызову я был
ужасно рад, девчонки, постоянные мои слушательницы, провожая, чмокали меня в
щеки: "Молодец, теперь успешно сдавай экзамены".
Заводских девчонок я не подвел, был зачислен в институт, о котором
мечтал долгие годы во сне и наяву. И попал я таким образом в руки Дмитрия
Михайловича Ковалева, ставшего для меня на шесть лет учителем, строже
которого я дотоле не знавал.
Если можно было бы графически изобразить мои последующие чувства к
нему, то линия студенчества была бы зигзагообразной (восхищение его
стихами - линия вверх, жестокий разнос мной написанного, условный зачет по
творчеству - линия вниз, его честные, бескомпромиссные суждения о
литературе - линия вверх, упреки типа: "Хватит быть довольненьким" - линия