"Михаил Лермонтов. Княгиня Лиговская " - читать интересную книгу автора

прийти в себя; горькие думы овладели его сердцем, и с этой минуты перенес
он всю ненависть, к какой его душа только была способна, с извозчиков на
гнедых рысаков и белые султаны; -
Между тем белый султан и гнедой рысак пронеслись вдоль по каналу,
поворотили на Невский, с Невского на Караванную, оттуда на Симионовский
мост, потом направо по Фонтанке, - и тут остановились у богатого подъезда,
с навесом и стеклянными дверьми, с медной блестящею обделкой;
- Ну, сударь, - сказал кучер, широкоплечий мужик с окладистой рыжей
бородой, - Васька нынче показал себя! -


111

Надобно заметить, что у кучеров любимая их лошадь называется всегда
Ваською, даже вопреки желанию господ, наделяющих ее громкими именами Ахила,
Гектора....... она всё-таки будет для кучера не Ахел и не Нектор, - а
Васька.
Офицер слез, потрепал дымящегося рысака по крутой шее, улыбнулся ему
признательно и взошел на блестящую лестницу; - об раздавленном чиновнике не
было и помину...... Теперь, когда он снял шинель, закиданную снегом, и
взошел в свой кабинет, мы свободно можем пойти за ним и описать его
наружность - к несчастию вовсе не привлекательную, он был небольшого роста,
широк в плечах, вообще нескладен; и казался сильного сложения, неспособного
к чувствительности и раздражению; походка его была несколько осторожна для
кавалериста, жесты его были отрывисты, хотя часто они выказывали лень и
беззаботное равнодушие, которое теперь в моде и в духе века - если это не
плеоназм. Но сквозь эту холодную кору прорывалась часто настоящая природа
человека; видно было, что он следовал не всеобщей моде, а сжимал свои
чувства и мысли из недоверчивости или из гордости. Звуки его голоса были то
густы, то резки, смотря по влиянию текущей минуты; когда он хотел говорить
приятно, то начинал запинаться, и вдруг оканчивал едкой шуткой, чтоб скрыть
собственное смущение, - и в свете утверждали, что язык его зол и
опасен..... ибо свет не терпит в кругу своем ничего сильного, потрясающего,
ничего, что бы могло обличить характер и волю: - свету нужны французские
водевили и русская покорность чуждому мнению.
Лицо его смуглое, неправильное, но полное выразительности, было бы
любопытно для Лафатера и его последователей: они прочли бы на нем глубокие
следы прошедшего и чудные обещания будущности........ толпа же говорила,
что в его улыбке, в его странно блестящих глазах есть что-то..........
В заключение портрета скажу, что он назывался Григорий Александрович
Печорин, а между родными просто Жорж, на французский лад, и что притом ему
было двадцать три года, - и что у родителей его было 3 тысячи душ в
Саратовской, Воронежской и Калужской губернии, - последнее я прибавляю,
чтоб немного скрасить его наружность, во мнении строгих читателей! -
виноват, забыл включить, что Жорж был единственный


112

сын, не считая сестры, 16-тилетней девочки, которая была очень недурна