"Ма.Н.Лернер. Чеченец" - читать интересную книгу автора

Ваха метался по комнате как тигр в клетке. Он не понимал, что
происходит. Его поселили в отдельном котеджике, стоящем в саду, с задней
стороны особняка. Все бы ничего, но в комнате кроме кровати, стола и стульев
не было никакой мебели. Так заложников ценных содержат, а не гостя. На окнах
решетки и в соседней комнате постоянно сменяясь, находились два охранника. В
разговоры они не вступали. За все время только один из них открыл рот, чтобы
сообщить, что мясо есть можно, в этом доме всегда готовят по Закону.
Сначала его усадили за писанину и Ваха создал доклад страниц на триста,
даже о том, что помнил смутно. Это они настоятельно просили. Они, потому что
кроме двух братьев появился еще и третий. После первых же вопросов, Ваха
явственно увидел, как сквозь плечи гражданского пиджака стали просвечивать
гебисткие погоны. На прямой вопрос Юсуп подтвердил, что тот служит в
жандармерии, по политической части, но заверил, что ни к какому начальству
ротмистр не пойдет. Он тоже Гелаев, сын родного брата их отца и против
родственников не пойдет. Все останется в семье.
Три недели его мучили вопросами, выдаивая информацию. Иногда
возвращаясь из-за обмолвки назад и снова уточняя уже неоднократно
обсужденный вопрос. Ваха сам поражался, как оказывается много можно
вспомнить, если умело спрашивать. В голове сохранилась масса всякого,
совершенно ненужного, но при внимательном рассмотрении в этой обстановке
интересного. Ну что, например, мог он вспомнить о реформе Столыпина, если
историки до сих пор между собой договориться не могу эффект был
положительным для страны, отрицательным или нейтральным? Оказывается,
кое-что помнил, хотя в его интересы это никогда не входило. Там в газете
прочитал, здесь что-то слышал.
И вот уже второй день к нему никто не приходил. Это было из ряда вон.
Ваха чувствовал, что где-то там, в особняке решается его судьба.
Он услышал шаги и с облегчением присел на стул, глядя на дверь. Как
бы-то ни было, в глубине души он не верил, что без него можно обойтись.
Вошли Юсуп с жандармом, который по привычке хорошо знакомой еще с
советских времен имя так и не назвал. Ваха мысленно именовал его чекистом.
- И что вы решили? - спросил Ваха.
- Хорошо, что ты не дурак. Юсуп сунул руку в карман, провисающий под
тяжестью угловатого предмета, и Ваха с облегчением увидел, что он вынул не
наган, а несколько листов исписанной бумаги. - Прочитай, - сказал
однорукий. - Это мой сын писал. Ему тогда тринадцать было.
Ваха с недоумением взял и с трудом продираясь через дореволюционную
орфографию углубился в текст. Дочитав до конца, он несколько мгновений слепо
смотрел мимо стоящих у двери мужчин. Потом с ревом вскочил и со страшной
силой ударился головой об стену.
- Зачем? - с досадой спросил ротмистр, глядя на скребущие пол в агонии
руки и залитые кровью листки. - Выстрелил бы и все.
- Он был воин, - сухо сказал Юсуп. - Я дал ему возможность умереть с
честью. Он был чеченец, и никто не упрекнет меня, что я нанес оскорбление
родственнику из одного со мной тейпа. Я надеялся, что он кинется на меня, но
он все потерял и даже не хотел убить. Зато умер не как собака. Сам все для
себя решил. Пойдем...

В комнате сидели пятеро мужчин. Двое уже пожилых, один с седой длинной