"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

ни с литератором Елисеевым, который получил столь большую известность,
обсуждая вопросы: мужики люди ли? женщины люди ли? и хорошо ли народ учить
грамоте? Парижские елисеевцы получили свое прозвание потому, что они
жительствуют или непосредственно в Champs-Elysees,[1] или в других улицах,
неподалеку от place de la Concorde[2] или rue de Rivoli.[3] Латинцы
называются этим именем от Латинского квартала, по которому они рассеялись во
всех направлениях, от Сены до верхнего конца Люксембургского сада.

Это - два главных деления парижского русского общества. Есть и другие,
более подробные и более мелкие деления; но мы до них дойдем в свое время и в
своем месте.

Латинец или елисеевец - понятия общие и довольно широкие. Я вам
говорил, что елисеевцы расселены по окрестностям Champs-Elysees, а латинцы в
Латинском квартале; но одно расселение не делает еще всей характеристики
этих парижских обитателей. Бывает так, что штука-другая отобьется от своего
стада и забежит в чужое; но она все-таки считается единицею своего стада, и
в чужом стаде ей всегда неловко. Латинец иногда отобьется на тот бок Сены и
там поселится; но это случается или по неопытности, по незнанию условий
парижской жизни, или по каким-нибудь другим ошибочным расчетам. Одному,
например, вздумается вдруг предаться усиленным занятиям, и покажется ему,
что в Латинском квартале ему мешает сообщество земляков: он и уйдет на rue
de Richelieu или даже на Батиньоль. Елисеевец тоже, иной раз по неопытности,
погонится за латинской дешевизной и приютится где-нибудь в rue de Saine или
rue Dauphine; но обоим им не по сердцу, не по натуре эти переселения. Через
два дня после переселения заблудный латинец бредет вечером в Cafe de la
Rotonde или в Kloserie, а елисеевец с rue de Saine потянется в палерояльские
кафе или в rue de la Croix, на поповку. А там, смотришь, неделя-другая, и
заблудшийся елисеевец и отбившийся латинец попадут снова в свое место, т. е.
в ту часть Парижа, где им и следует обитать, по силе их собственной
конституции.

Елисеевцы и латинцы не имеют почти никакой солидарности. Общего у них
между собою только одни русские паспорты и посольский швейцар, которого они
в равной мере имеют право видеть во всякое время, когда они зачем-нибудь
обратятся в свое посольство. Елисеевцы не совсем то же самое, что в
Петербурге называется аристократиею, хотя между ними и очень много того, что
называется в Петербурге аристократиею. Елисеевцы, по своему происхождению,
принадлежат или к российскому поместному дворянству, или к высшему
достаточному чиновничеству. Они ведут в Париже жизнь семейную в довольстве,
а чаще всего даже в изобилии. Латинцы, наоборот, народ холостой, одинокий,
роскоши не знает, довольствуется самыми умеренными средствами - от 300 до
500 франков в месяц, - а весьма часто живут самым непонятным образом, без
всяких средств. Общество елисеевцев состоит из особей обоего пола; латинцы
же исключительно мужчины. Это в некотором роде - запорожцы в Париже. Русские
женщины ни за что не селятся в Латинском квартале; только в нынешнем году
одна россиянка забрела в отель Марокко и прожила там некоторое время между
нашими запорожцами, но и то поневоле. Впрочем, россиянки очень умно делают,
что и не живут в Латинском квартале, ибо в них здесь не ощущается ни
малейшей надобности и самим им здесь делать нечего.