"Кэти Летте. Чертовски сексуален " - читать интересную книгу автора

лицо в первую же минуту, как только доберется до отеля "Лазурная бухта". О,
как же ее бедная мама была права в отношении мужчин!
Таможенница заявила, что на всякий случай свяжется с отелем, в котором
для Шелли забронирован номер, и временно отвела ее в комнату для допросов,
где пахло мочой, авиационным бензином и потом.
Шелли погрузилась в воспоминания о маме. Ее до сих пор не отпускало
чувство вины перед матерью. Та оставалась красивой до самого конца, даже
тогда, когда ее уже пичкали стероидами и истязали химиотерапией. Ах, если бы
кто-нибудь изобрел косметические операции для любви! Вместо подтяжек лица
лучше стоило придумать подтяжки человеческого духа. Некая инъекция на
какое-то время заморозила бы чувства, и тогда ее отец не мотался бы по
стране с постановками дешевого мюзикла - сначала его не было дома три
месяца, потом полгода, затем год... пока не стало ясно, что он больше не
вернется. Матери ничего не оставалось, как избрать образ жизни, полный
импровизаций, - то сеанс звукозаписи, то редкие уроки классической скрипки,
хотя, как ни странно, те не пользовались большим спросом в городском
управлении Кардиффа. Зато там было полным-полно предложений работы по уборке
домов с почасовой оплатой в четыре фунта. Мать учила Шелли игре на скрипке
до восьмого класса, но вышло так, что этим лишь пробудила в дочери гены
отца-гитариста, столь же предсказуемые, как и банальные поп-песенки,
которыми тот зарабатывал на жизнь. Когда Шелли бросила скрипку ради гитары,
мать обиделась на нее как на изменницу - и не прощала до тех пор, пока ее
музыкальная дочь не начала выделяться явным талантом, то есть легко и
красиво проложила себе путь в сумбуре классического репертуара.
Что бы подумала бедная мама о своей заблудшей дочери сейчас, когда та
переключилась на электрогитару?
Хуже того, по глупости она выскочила замуж за развязного, грубого и
самоуверенного клона своего беспутного папаши.
Завязывая шнурки кроссовок, Шелли почувствовала, как ее охватывает
депрессия. Она, словно в плащ, завернулась в разочарование и со
вздохомотметила, что для тропиков этот наряд совсем не годится.
Ее душевные страдания прервал стон, донесшийся из соседней комнаты для
допросов. Шелли заглянула за перегородку, отделявшую помещения. Соседнюю
камеру освещала одна-единственная лампочка, под которой капитан французской
полиции и два сержанта в солнечных очках допрашивали мужчину-креола лет
двадцати пяти. Капитан кивнул, и один из полицейских пнул задержанного в
живот. Удар был настолько сильным, что бедолага полетел на пол. Капитан
кивнул еще раз, и второй полицейский ударил креола ногой по почкам. Все это
произошло молниеносно и показалось Шелли тщательно отрепетированным
спектаклем. Креол дрожал всем телом, как выброшенная на берег тропическая
рыба.
Единственный эпизод в жизни Шелли, когда она сталкивалась с людьми,
одетыми в полицейскую форму, имел место в учительской - для именинницы на
вечеринку пригласили профессионального стриптизера. Ну что ей было делать?
Не совать же в липкую лапу легавого двадцатифунтовую купюру?! Может, стоит
на английский манер изобразить праведный гнев, и тогда блюстители порядка
воздержатся от дальнейших действий по превращению внутренностей и половых
органов допрашиваемого в подобие паштета из гусиной печенки?
- Эй! - позвала Шелли через плотную металлическую сетку.
Истязатели мгновенно обернулись. Нет, она и впрямь горела негодованием,